из-под ее пальцев, танцующие в акустике зала — это было что-
то космическое. Дженни встала первой с той же улыбкой до ушей
и протянула мне руку; я встал и присоединился к ней в центре
сцены. Она взяла мою руку, и мы оба поклонились зрителям,которые бурно рукоплескали нам, стоя. Мой отец хлопал громче,чем я когда-либо слышал раньше, а обе наши матери смахивали
слезы. За всю свою жизнь я не чувствовал ничего подобного. Я
понял. Стоя прямо там, выступая перед нашими родителями, я
осознал. Я понял, почему Дженни так сильно этого хотела.
— Да, Да! Вы двое участвуете в концерте. Если вы сможете
исполнить эту пьесу именно так, вы можете выступать на
весеннем концерте, — воскликнул мой отец, сияя от гордости.
Все эти годы он пытался заставить меня подготовиться к
выступлению на весеннем концерте, и все, что потребовалось,это девочка. Не просто какая-то девочка. Дженни Линн Холден.
— Это было мое самое первое выступление, — сказала
Дженни, сжимая мою руку. У меня это выступление тоже было
первым, и я хотел это повторить — с ней.
В следующий понедельник, после занятий, я понял, сколько
проблем могла доставить эта девочка. Как только учеников
отпустили, и мой отец ушел в свой кабинет, она отловила меня.
— Знаешь, кто такой Милий Балакирев? — спросила Дженни,сев рядом со мной на скамейку. Здорово. Опять учить.
— Это вопрос с подвохом?
— Нет, он был русским композитором.
— О, я знаю этого. Это — не говори мне. Я знаю, — я
вспоминал о том занятии, когда мой отец рассказывал о русском
композиторе. Это вертелось у меня на языке, что-то про
фантазию.
— Фантазия…
— Близко, Восточная фантазия «Исламей». Давай сыграем ее
на весеннем концерте.
— Ты с ума сошла. Если я правильно помню, эта композиция
одна из пяти самых сложных для исполнения.
— Но мы можем выучить ее.
— Тебе повезло, что мой отец позволил нам играть «К Элизе»,
— заверил я ее. Это было одно из самых легких, но все же
красивых произведений Бетховена. Это было безопасно. Мы не
могли облажаться.
— Мы ему не скажем.
— Что ты имеешь в виду?
— У нас есть месяц. Если мы будем тренироваться каждый
день, мы справимся.
К тому времени я смотрел на Дженни Линн так, будто у нее на
щеке был не один прыщик, а целых пятьдесят. Не то, чтобы это
что-то значило. Я уверен, будь у нее волосатая родинка между
глаз, я бы все равно считал ее красивой. Единственной