своему успеху. Дженни собиралась играть ради удовольствия; я —
ради того, чтобы находиться рядом с Холденом на протяжении
двух недель.
Тем вечером я поклялся жизнью Дженни. Я приехал к ней домой
в районе шести вечера, думая, что заскочу ненадолго, перед
нашим уходом, но она была еще даже не одета.
— Привет, почему ты спишь? — спросил я, она лежала на
диване, и я разбудил ее.
— Привет, сколько времени?
— Шесть. Ты заболела?
— Нет, не думаю, я просто устала. Я сейчас сгоняю в душ,это займет всего минуту. — Это была одна из вещей, которую я
любил в Дженни, она действительно могла собраться за десять
минут и выглядеть так, словно она только что вступила на
взлетно-посадочную полосу. Мне нравилось, когда она небрежно
собирала свои волосы вверх, оставляя отдельные пряди свободно
свисающими.
Мне
казалось,
это
выглядело
чертовски
сексуальным, конечно, она так не думала. Она вечно покупала
какое-нибудь средство для выпрямления волос. Я не понимал
этого. Мне нравились ее кудряшки.
— Где твои родители?
— Мама в офисе, а отец в отеле, а что?
— Просто интересно.
— Ты хотел разобраться с нашими налогами? — поддразнила
она.
— А?
Она улыбнулась и приподняла голову,
— Этим мои родители всегда занимались с того момента, как
я застукала их, занимающихся сексом, когда мне было пять лет.
Мой отец сказал мне, что они разбирались с налогами, и с тех пор
они каждый раз пользовались этим определением. Если их спальня
была закрыта, я знала, что они разбирали свои налоги.
Я улыбнулся в ответ и поцеловал ее пальцы над тем местом,где находилось предобручальное кольцо, которое я подарил ей еще
до того, как узнал, что оно означало.
— Ты горячая, ты уверена, что не заболела?
— Нет, я в порядке. Я скоро вернусь.
Дженни сделала пару шагов и остановилась.
— Что случилось?
Она смешно посмотрела на меня, положив руку на грудь и
пошла дальше. Я ждал внизу, переключая каналы и поглядывая на
время
на
своем
телефоне.
Мне
хотелось,
чтобы
она
поторопилась, я был чертовски голоден.
Прошло пятнадцать минут, а она все не возвращалась.
— Блейк!
Я сделал глубокий вдох и закатил глаза, я ненавидел, когда она
спрашивала мое мнение о том, что надеть. Не имело значения,что я говорил, даже если я говорил, что мне нравится, она все
равно переодевалась.
— Да. Мне нравится. Надень это, — сказал я, приближаясь к ее
комнате.
— Я не смогу пойти, думаю, я заболела.
Дженни не волновалась о своей одежде, она даже до душа не