— Уровень алкоголя в крови вашего мужа в три раза выше
разрешенного.
— Подождите. Вы ошиблись, он не может быть моим отцом,мой отец не сел бы за руль даже после бокала вина. Мам, скажи
ему. Он бы не сделал этого. Правда? Скажи им! — произнес я чуть
громче. Дженни сжала мою руку, и я стал взглядом умолять маму
прекратить все это. Все изменилось. Я перестал чувствовать
одиночество и боль, я почувствовал откровенную ярость. Как он
мог так поступить? Как мог оставить нас вот так?
В тот день моя жизнь изменилась. Из жизнерадостного
Блейка я превратился в злого на весь мир, и всем сердцем
надеялся, что мой отец смотрел на нас сверху. Я молился, чтобы
он мог увидеть мою мать, лежащую на его темно-красном гробу и
рыдающую над ним, не в силах отпустить его. Я ненавидел его. Я
ненавидел его всей душой за то, что он сделал с ней, со мной.
— Я не знаю, что сделать, чтобы помочь тебе, Блейк, —
призналась Дженни, держа меня за руку в задних рядах церкви. Я
так и не подошел к блестящему ящику. Я не хотел туда идти.
Зачем?
Его там не было.
— Я в порядке. Ты делаешь все, что можешь, и я счастлив, что
ты здесь, — я снова посмотрел на своего дядю Тима, который
пытался оттащить мою мать. Я был рад, что это последний
день. Видеть свою мать в течение трех дней такой потерянной и
испытывающей
боль
было
слишком
тяжело
для
семнадцатилетнего парня, чтобы справиться с этим. Он это
сделал. Он сделал это, и я ненавидел его за это. Что за
эгоистичный ублюдок.
— Блейк?
— А? — буркнул я, как идиот. Я даже не почувствовал, как
тетя Труди положила руку на мое плечо, и не слышал, что она
сказала.
— Хочешь поехать с нами в мемориальный парк?
— Имеешь в виду кладбище? Можешь произнести это. Он
мертв.
— Блейк! — я слышал, как Дженни звала меня, когда побежал к
своей машине и начал что есть мочи колотить кулаками по
крыше. Со всей силы я хлопал дверью, снова и снова. Ярость
кипела во мне, и непрошеные слезы потекли по щекам с каждым
ужасным обвинением, слетавшим с моих губ.
— Я, бл*дь, ненавижу тебя! Ты, чертов, гребаный кусок
дерьма. Как ты мог? Ты, подонок, эгоистичный ублюдок. Ненавижу
тебя. Ненавижу! — я выкрикивал оскорбления снова и снова, пока
моя машина принимала на себя основной удар моего гнева. Я
чувствовал, что Дженни стояла прямо за моей спиной в своем
черном пальто, скрывавшим черное траурное платье. Вся эта