Выйдя, она пробормотала себе под нос: «Ну и пусть он жиголо. Все равно он милый, умный и добрый». Слабое было утешение, но другого у нее в этот момент не было.
Когда дверь за Оливией закрылась, Клайд глубоко вздохнул. Мысль о том, что могло произойти, если бы он не убрал эту руку — такую теплую, нежную, чуткую, — заставила его трепетать. Мысль о том, что Оливия скорее всего не стала бы доносить Бетти Брубейкер о том, как они с сотрудником агентства нарушили его контракт, не пришла ему в голову. Клайд был воспитан в убеждении, что всякий проступок рано или поздно будет раскрыт и наказан. Поэтому мысль о грядущем разоблачении всей аферы вокруг Гарри Гановера и его книги казалась ему более чем правдоподобной. Если все вскроется и скандал разразится уже после того, как он закончит свою работу в агентстве, — хорошо. Если раньше — то он проиграет и получит по заслугам.
Потом он стал думать об Оливии. О том, как она смотрела на него горящим взором, ласкала ему лицо и грудь и при этом говорила «Гарри». Наверное, ей понравился именно Гарри — красавчик, король поцелуев, автор книги, постепенно становящийся популярным. А Клайда Кейна она не знала и знать не могла. Он не существовал для нее. На свою беду, Клайд Кейн сейчас находился в шкуре Гарри и вынужден был мириться с тем, что женщина, к которой его так влекло, дарила свою ласку не ему, а его фальшивой маске.
На следующее утро они спозаранку явились в телестудию в Янгстауне. Оливия осталась за стеклянной перегородкой, а Клайд, напудренный и с микрофоном на лацкане самого шикарного пиджака из гардероба Эми, сидел в кресле и отвечал на вопросы телезрителей, звонивших в студию по телефону. Вела передачу Рут Диксон — автор нашумевшей в свое время книги о взаимоотношениях полов. Она была в восторге от «На старт! Внимание! Любовь!», а также явно и от ее автора: с тех пор, как он появился в студии, она как минимум двадцать раз нашла повод, чтобы невзначай прикоснуться то к его плечу, то к руке… Оливия не считала специально, разумеется… Просто это было слишком очевидно. Как очевидно было и то, что после сцены вчера утром Клайд изменился и стал как будто отчужденнее. Он держался на расстоянии от Оливии, избегал встречаться с ней взглядом — а она ведь хотела только посмотреть, в порядке ли его глаза. Глаза были еще воспалены, но, глядя в них, Оливия, как ей казалось, видела, что их обладатель — человек честный и с хорошим характером. Вот хорошо бы он мог оставить свою профессию… И хорошо было бы еще, если бы они могли не пару недель, а долго — долго ездить вдвоем по городам и быть вместе днем и ночью…