Со всей очевидностью — продюсер. Во всяком случае, именно так Миледи и представляла себе людей этой волшебной профессии.
Шеф бросился к гостям с распростертыми объятиями.
— О-о-о… добрый день, госпожа Тарлтон! Знаем, преклоняемся… Какая радость для всех нас! — сладостно запел он, делая знаки Миледи, означающие приказ немедленно покинуть помещение. Затем мимолетным жестом иллюзиониста включил кофеварку, достал откуда-то личную заначку — коробку с зернами. — Настоящий бразильский кофе высшего класса. Лично приобрел в Рио-де-Жанейро. Держу исключительно для ВИП-персон.
Глаза Шефа гневно стреляли в обомлевшую, заляпанную кремом Ирку, однако она не торопилась удаляться, а, утерев лицо фартуком, разглядывала гостей. Особенно ее интересовал продюсер. Если он был в состоянии раскрутить бездарь Тарлтон, то какие перспективы открылись бы перед ней, прояви этот господин вполне обоснованную заинтересованность к пикантной незнакомке. У них, у продюсеров, глаз наметанный. Вот только как ухитриться что-нибудь спеть или хотя бы станцевать прямо сейчас?
Парочка заняла столик у двери. Лицо актрисы было плаксивое и обиженное:
— Фуй, мне совсем некорошо… Не понимать, почему здесь не есть кондишен?
«Да ты под ним сидишь, дура!» — произнесла (мысленно, конечно) Миледи. Продюсер был к звезде более ласков, он засюсюкал:
— Не капризничай, радость моя. Тебе полезно взглянуть, как все это выглядит на самом деле. У нас почти как у вас. Ну то есть как в этом задрыганном Городе Ангелов. Мир жесток к маленьким людям. Скверное место, убожество, дикая вонь, жуткие лица… Обрати внимание на эту особу… нечто подобное тебе предстоит изобразить в начале нашего нового фильма… — Он ткнул пальцем в Миледи, совсем не обеспокоенный тем, какое впечатление произведет его характеристика на аборигенов.
Шеф метнул на столик гостей скатерть и поставил чашечки с кофе:
— Лично от меня — поклонника вашего цветущего таланта. Сливки, сахар. Минеральная вода? Телевизор? Кстати, только что была интересная передача…
Он нажал на кнопку, и, словно по заказу, зазвучал шлягер Кинга «Я за тебя молюсь». Небрежно кивнув хозяину бара в знак благодарности, Энн прислушалась. Ее физиономия, отнюдь не выигравшая от отсутствия косметики, изобразила ужас:
— Мой Бог, и здесь я слышать его голос!
— Феномен глобальной популярности. Твоего мужа крутят по всей стране и президенты, и всякая шваль. Пардон, народ. — Продюсер осторожно отхлебнул кофе.
Энн Тарлтон вдруг покрылась пятнами и живо перешла на более свойственный ей лексикон:
— Народ? Сброд. Моему Тимирчику такой народ до фени! Он без понтов по всему миру бабки сшибает. Гребет по высшему разряду! И совершенно не нуждается в дешевой популярности…