— Миллерс-Крик? — переспросила Сабина. Она слышала это название в первый раз, но сердце почему-то чаще забилось. Что это? Знак? Предчувствие? Или пустые надежды, которые она в себе вынашивает?
— Да, — продолжал Гольдблюм. — Небольшое местечко в окружении овцеводческих ферм. В трех милях отсюда. При хорошей погоде туда и лету всего два с половиной часа…
— А там есть аэродром?
— Только песчаная взлетно-посадочная полоса.
— Ну что ж, не хуже, чем размытые грунтовые дороги в Германии.
— Хм. — Гольдблюм хитро покосился на нее одним глазом. — А вас не так-то легко напугать, а?
— А почему я должна бояться? — открыто встретила его взгляд Сабина.
И он уже что-то собрался ответить, как дверь в барак распахнулась и влетел крепкий, коренастый человек лет пятидесяти, с остреньким личиком и тонкими губами.
— Ну, Чарли! Где твой сказочный пилот из далекой Германии?
Потом он перевел взгляд на Сабину, и она поняла, что проиграла.
Теодор Тейлор возвышался перед своим управляющим, широко расставив ноги и зло уставившись на него сверху вниз. Если бы он не был в такой ярости, непременно посмеялся бы над собой. В нем не осталось ничего от образованного деликатного профессора из Сиднея. Он представлял собой сейчас одного из сотен австралийских фермеров, который спускает пар. Не хватало еще наброситься на малого с кулаками, но до этого он уж никогда не опустится! Хотя бы потому, что до сих пор неосознанно бережет свои руки.
Теодор щурился на закатное солнце и сожалел, что не вызвал управляющего в контору. Но это было невозможно. Сэм Вернон избегал его. Да к тому же Теодор не был уверен, что тот придет по вызову. Вот и пришлось вылавливать его во дворе. Прошел ровно месяц с тех пор, как он вернулся из Сиднея, а с его планами по расширению фермы они не продвинулись ни на шаг.
— К черту! — орал хозяин. — Ну как еще вбить в твою дурную башку, что мы должны расширяться, чтобы удержаться на плаву? Большие хозяйства уже щекочут нам пятки.
Сэм Вернон долбил каблуком своего видавшего виды ковбойского сапога пыльную землю. С опущенной на грудь рыжей бородой и взглядом исподлобья он напоминал сейчас матерого упрямого барана. Теодор едва не рассмеялся от своей мысли. Уж точно говорят, что пастух и овца одинаковы с лица. На самом деле ему было не до смеха — надо было в конце концов показать, кто в доме хозяин!
— Пять сотен гектаров достаточно для наших мериносов, — твердил Сэм. — До сих пор прекрасно обходились.
— Но если засуха будет стоять и в этом году, нам потребуется больше площадей, где хоть что-то растет, чтобы прокормить животных!