Оставив Пламена у стола, Анна пошла наверх за постельным бельем. Выбирая в шкафу простыни и наволочки, она вдруг представила себе, как стелет их на большую двуспальную кровать. Две подушки, большое мягкое одеяло на двоих. Шелковистое прикосновение белья к телу. «Иди ко мне, любовь моя». Это было? Это будет?
Анна встряхнула головой, отгоняя видение. Этого не было. С Димитрием все не так. Узкая и жесткая холостяцкая кровать, что-то суетное и неловкое между зевком и храпом. Слава Богу, этого больше не будет. Как не будет и другого… Да и, собственно, где быть этому другому? Родительскую двуспальную кровать забрала себе тетя Мария после смерти мамы, а старенькая девичья кроватка Анны, пожалуй, не выдержала бы и просто веса двух тел, не говоря уже о занятиях любовью. Да и с кем? Вот если бы в жизни Анны появился наконец Настоящий Мужчина — сильный, красивый, яркий, который знает, чего хочет женщина, и умеет дать ей это, — вот тогда… Что тогда? — оборвала себя Анна. Такого мужчины у нее нет. Есть только агент Интерпола, ночующий на диванчике в ее гостиной потому, что его отель уже заперт.
Анна спустилась вниз, положила белье на стул и начала расправлять простыню.
— Давай я помогу.
Пламен стал убирать с дивана подушки и вдруг выпрямился, держа что-то двумя пальцами в вытянутой руке.
— Я слышал, что раньше девицы клали под подушку гребень, чтобы узнать, какого цвета будут волосы ее суженого. Но чтобы рваный носок! Такое я встречаю впервые.
Анна обернулась и с ужасом увидела, что Пламен держит в руке длинный черный мужской носок. Не очень чистый и протертый на пятке. Она побледнела, а потом медленно покраснела. Судя по размеру, это был носок Димитрия. Но как он оказался здесь, под подушкой?
Нужно было хоть что-нибудь сказать в ответ, но в голову ничего не приходило. А Пламен развлекался тем, что корчил гримасы. Он изображал возмущение и оскорбленную невинность, брезгливость и радость гурмана, которому попался дивный фрукт, он осуждающе поджимал губы и качал головой и наконец расхохотался. Анна не выдержала. Со словами «Отдай! Это мое!» она выхватила у него драный носок.
— Носи на здоровье, только зашей дырочку, а то можешь простудиться. — Сейчас Пламену ничто не могло испортить хорошего настроения. Он прекрасно помнил, как она говорила о том, что у нее есть жених, и не понимал, почему она так теперь смущена.