— Я нисколько не сомневаюсь в солидности вашего издания, — сдержанно парировал он. — Дай вы, — по его губам пробежала легкая улыбка, — не похожи на поставщицу «жареного». Представительницы «желтой прессы» выглядят иначе.
— Что вы говорите?! И как же?
Его улыбка стала шире.
— Отвратительно, нагло, хищно. И уж конечно, в них нет и следа вашего шарма и обаяния.
Невольно она тоже улыбнулась.
В противоположность своей матери Александр фон Равентли имел в себе что-то открытое и симпатичное.
— Благодарю за комплимент, ваша светлость. — Юлия с пленительной грацией склонила голову.
Александр откровенно рассмеялся.
— Не будьте так официальны, фрейлейн Фендер. Это всего лишь подобающее титулу обращение. И не вздумайте величать меня «принцем», а то мне захочется надеть напудренный парик и взять в руки золоченую трость. Я не слишком придаю значение титулам, по крайней мере в повседневном общении.
— Но у вас есть и другие титулы, — с долей иронии заметила Юлия. — Насколько я знаю, вы еще и доктор наук по двум дисциплинам. Как насчет них?
— О, это уже совсем другое дело. Но исключите в нашем разговоре и их. Мне все давалось легко. Зовите меня просто по имени.
— Как пожелаете, господин фон Равентли. — Юлия в подчеркнутом полупоклоне еще ниже опустила голову.
Александр на мгновение задержал на ней веселый взгляд, потом отхлебнул из своего бокала и, посерьезнев, сказал:
— Я бы связался с вами раньше, фрейлейн Фендер. Но лишь недавно мне стали известны подробности вашего визита. — Его взгляд покружил по полупустому залу, ненадолго остановился на декоративных панно, украшавших стены, и снова вернулся к Юлии. — Моей матери стоило немалых усилий заговорить о вещах из прошлого семьи. На протяжении долгих лет они охранялись добровольным обетом молчания. — Александр опустил глаза к бокалу, который он непроизвольно крутил в своих длинных тонких пальцах.
— К этим вещам относится и имя вашего брата? — осторожно спросила Юлия.
— Помилуй меня Боже, к сожалению, да!
— Мне очень жаль, что я ненароком разбередила старые раны. — Юлия почувствовала себя неуютно. — Но я представить себе не могла, что упоминание имени Филиппа вызовет такую боль. Вероятно, мне не стоило вмешиваться в судьбу Даниеля Фуко! — Она опустила плечи и уронила руки на колени. — Но иногда трудно определить, что правильно, а что нет.
— Не упрекайте себя, фрейлейн Фендер! — Александр положил ей руку на плечо, другой рукой потерев лоб над переносицей. — Хорошо, что вы рассказали о мальчике. Подумать только, где-то бегает по земле сын моего брата!