Вы только послушайте! Этот писака такой же, как все остальные, Моника!
— Интересно. Значит, и ты хочешь жениться на мне только из-за моих денег?
— Так гораздо проще, — без смущения ответил Алек. — Но ты к тому же еще и красавица, так что все сходится как нельзя лучше.
— Спасибо за честность, Алек! Я всегда это подозревала.
— Но… но я люблю тебя, Моника!
— Ты понятия не имеешь о том, что такое настоящая любовь. Я считаю твое поведение совершенно неприличным, Алек. А теперь — счастливого пути!
— Ты действительно уйдешь, Моника?
— Да. Поеду в деревню на автобусе.
— Я тебя больше не увижу?
— Скорее всего.
— А ведь он действительно просил нас не отпускать тебя к нему. — Алек закурил, сделал глубокую затяжку и выпустил дым через ноздри. — Ты только потратишь время, Моника.
— Я пойду на эту жертву ради своих чувств. Тебе это трудно представить. Ты привык пользоваться людьми, теми благами, которые им сопутствуют. Простые человеческие чувства тебе недоступны.
И, не прощаясь, она взяла чемодан и сошла на пустынный в этот час берег.
— Сеньорита не боится путешествовать по ночам?
На этот раз за баранкой автобуса сидел незнакомый водитель. Когда Моника сказала ему, куда едет, он улыбнулся, и она внезапно почувствовала, что все будет хорошо.
Она прижималась носом к окну, пока автобус медленно карабкался по горной дороге. Чуть светало, но ей не терпелось снова увидеть Джеффа.
Она вышла на той остановке, откуда было ближе всего до дома доньи Люсии. «Оставлю у нее вещи, — думала Моника, — и не важно, что раннее утро, я побегу к Джеффу, объясню ему все. Ведь не может быть, чтобы все кончилось так нелепо…»
— Сеньорита? — заспанная донья Люсия выглянула из-за двери, когда она постучала.
— Я вернулась, донья Люсия. У вас все в порядке? Я только быстро заброшу чемодан в свою комнату и побегу в усадьбу.
— Вы хотите сказать, что остаетесь здесь, сеньорита?
— А почему это вас удивляет? — испугалась Моника. — Что случилось?
— Сеньор сказал, что вы не вернетесь, сеньорита. Вчера он приходил ко мне. Он дал мне много денег…
— За что?
— Оплатил комнату до конца месяца.
— Ах так. — Помолчав немного, она добавила неуверенно: — Тут вышла некоторая неувязка, донья Люсия. Сейчас я схожу в усадьбу.
От решительности, с которой Моника сюда ехала, не осталось и следа. О чем на самом деле говорили Алек и Джефф? Неужели они оставались наедине? Джефф не нравится Алеку, это точно. Ему очень не понравилось то, что Моника была с ним. Но что Алек сказал Джеффу, пока она спала в каюте? Оболгал ее? В чем ее вина?… Впрочем, ведь она умолчала о своем отце, о своей прежней жизни. Ну и что? Какое это имеет значение, если их связывают настоящие чувства?