нравится ее имя. — Пенелопа Прескотт звучит довольно мило.
Мило и очаровательно не те слова, которыми можно описать Пенелопу. Так можно
высказаться о бабульке на лавочке с мятным мороженым, а не о Пенелопе.
Она интригующая, загадочная, красивая и сексуальная от кончиков пальцев до
макушки головы.
Очаровательная? Бл*дь, нет. Скорее соблазнительная.
— Итааак... — настаивает Скотт. — Расскажи мне о ней.
— Не стоит об этом. Мы можем просто полежать в тишине и наслаждаться солнцем.
Не обязательно говорить о чувствах.
Скотт садится на лежаке и смотрит на меня поверх очков.
— Гевин, Грэхема здесь нет, чтобы вывести тебя из себя. Поговори со мной.
Серьезно, почему этот мужик так любит разговорчики? Я не говорю о своих чувствах, особенно в публичных местах. Приберегу это для момента, когда у меня вырастет вагина, что сделает нас со Скоттом близнецами.
— Не о чем говорить, — пожимаю плечами.
— Ну, так она тебе нравится?
Злясь на его настойчивость, отвечаю:
— Конечно, нравится. Я бы не целовал ее в коридоре, если бы думал, что она уродица.
— Полагаю, что нет, — смеется Скотт. — Это для тебя просто трах или ты ищешь
серьезных отношений?
Идиотский вопрос. Я понятия не имел. Начиналось все с желания трахнуть ее, но чем
больше я видел ее уязвимости, тем сильнее мне хотелось ее защитить. Она пробралась мне
под кожу в тот день, когда я увидел слезы в ее прекрасных глазах. Ярость вскипела во мне, и я хотел разорвать в клочья шлюху, что довела ее до такого. Мне хотелось вырвать член
Генри, только потому, что он привел ее.
Прежде мне никогда не хотелось никого оберегать, но что-то в Пенелопе пробуждало
моего внутреннего пещерного человека. Мне хотелось бить себя в грудь и пометить
территорию. Расскажу ли я ей об этом? Бл*дь, нет. Признаюсь ли я в этом Скотту, который
практически пускает слюни от мысли, что я могу влюбиться? Нет, бл*дь.
Я просто пожимаю плечами на его вопрос, не уверенный в своих желаниях.
— Ох, да ладно тебе, мужик. Скажи мне хоть что-нибудь.
— Зачем? — спрашиваю, задаваясь вопросом, почему Скотт не оставляет эту тему. Не
то чтобы мы часто проводим время вместе, заплетая друг другу косички и говоря о
чувствах. Мы мужчины, ради всего святого! Нам не должно нравиться подобное дерьмо.
Он поворачивается ко мне и ставит свой бокал на столик между нами.
— Ты не переживаешь о том, что умрешь в одиночестве? Никогда не испытаешь
любовь?
Какого хрена?
— Нет, — отвечаю небрежно, не поворачиваясь к нему. Любовь под запретом, это
точно. Она разрушает людей, стоит просто посмотреть на моего отца. Ой, нет, вы не можете, потому что он лежит под землей из-за этого сумасшедшего чувства.