Однако это не Кит, а Пенелопа, на час опоздавшая на работу. Я смотрю на часы и
говорю:
— Мисс Прескотт, как мило, что вы решили к нам присоединиться. Я начал думать, что вы потерялись, хотя в этом нет смысла, раз вы работаете в «Парагоне». Полагаю, пора
надеть фартук и приступить к работе, пока я не попрошу вас уйти.
— Извините, — шепчет Пенелопа. Отсутствие огня в ее голосе вырывает меня из
игривого настроения, заставляя внимательно посмотреть на нее. Вот тогда я и замечаю
заплаканное лицо.
— Пенелопа? — спрашиваю у неё, пытаясь получше разглядеть.
— Мне нужно начать работу, — отвечает она, проходя мимо меня.
Прежде чем она скроется из виду, хватаю ее за руку и веду по коридору. Пейдж
смотрит на нас, но ничего не говорит, так как сосредоточена на еде, проверяя готовность
мяса и помешивая соус.
Крепко держа Пенелопу за руку, веду ее в библиотеку и закрываю дверь. В комнате
полно книг, большая часть мистики, немного триллеров и небольшая коллекция эротики.
Не буду лгать, я люблю хорошие сцены секса в книгах. Нет ничего лучше чтения медленной
прелюдии. Иногда это возбуждает меня больше всего.
— Гевин, я должна приступить к работе, — возражает Пенелопа,
— В прошлый раз надул тебя, но сегодня ты работаешь на меня, и я скажу, когда тебе
нужно приступить к работе, — заявляю. — Почему ты плакала?
— Почему тебя это волнует? — ощетинивается она, завязывая фартук, пока пялится в
пол, избегая зрительного контакта.
Указательным пальцем приподнимаю подбородок, чтобы она посмотрела на меня.
— Меня волнует, потому что мне не нравится видеть тебя расстроенной. Что
произошло?
— Ничего, о чем стоило бы переживать, — Пенелопа разглаживает ладонями фартук
и затем упирает руки в бока. — Теперь я могу идти? — спрашивает, смотря мне в глаза, натянув на лицо маску решительности.
— Нет, пока не расскажешь, почему пришла с разводами от слез на щеках, — требую
я, не отпуская девушку.
Выдыхая в раздражении, она говорит:
— Ладно, я ударила палец ноги об угол, даже думала, что сломала его. Я склонна к
травмам и очень чувствительная, когда мне больно. Я та еще плакса. Да, ай... — она
сдвигает ногу. — Очень сильно болит. — Если бы ее голос не звучал так монотонно, я бы, может, отпустил ее, но мы оба понимаем, что она лжет.
— Это правда? Об какой угол?
— Эм, в лобби, — Пенелопа раздумывает пару секунд. — Э... турист шел, печатая что-
то в телефоне. Я стала жертвой его безалаберности, врезавшись в него, и затем задев ногой
угол. Он даже не извинился. Ох, уж эти туристы. Такие безалаберные, — она качает