— Полагаю, этого довольно за молчание?
Она кивнула.
Все еще не верилось.
Попробовала повторить про себя имя. Луиза Вивьен Мар. Красиво. Очень женственно и даже загадочно.
— На время обучения на ваш депозит будут поступать необходимые средства. Вы сможете нормально жить все это время. Правда, без особого шика, — так же спокойно продолжил хозяин, — потом, когда завершите курс обучения, сможете устроиться на работу в любую приличную корпорацию. А если будет желание, примете участие в исследовательских экспедициях. Многие выпускники академии именно так и поступают, потому что там широкое поле для деятельности.
— Спасибо, — прошептала она, — спасибо…
Он приподнял левую бровь.
— Но все это, разумеется, после считывания вашей нейроматрицы. После того как я буду уверен в вашей правдивости.
Ей хотелось крикнуть — верьте мне! Я не обманываю, я на самом деле ничего не помню! Но осеклась. Она не будет вести себя как истеричка. Будет спокойной, воспитанной девушкой и постарается забыть все то, что с ней сделали.
Вскинула на него взгляд. Усталость и тоска в глазах. Челюсти упрямо стиснуты. И вдруг — странное, не поддающееся объяснению чувство, что с ним что-то не так. Болезнь? Предчувствие скорой гибели? Она не знала и не могла понять. Но тревога уже засела под ребрами скользкой личинкой, пустила тонкие колючие корешки.
«Что с тобой не так?»
— Мы… прямо сейчас пойдем проверяться? — спросила тихо.
В лицо повеяло хрустальной свежестью утра в лесу.
— Лучше это сделать до завтрака, мисс Мар. После считывания иногда тошнит, но ничего не поделаешь.
Ночью часто совершаешь поступки, о которых приходится потом жалеть. Спрашивается, за каким чертом его понесло среди ночи в гостевую спальню? Неодолимо хотелось посмотреть, как девчонка спит. А еще до этого ее облик отпечатался и намертво прилип к сетчатке — худенькая, утопающая в белоснежной пене кружев, черные волосы рассыпались по плечам. И глаза — огромные, детские, зеленые и оттого, наверное, немного порочные. Конечно, самым правильным решением было бы избавиться от нее. Чуть менее правильным — подтереть память, чтобы ступила в новую жизнь, совершенно не помня себя прежнюю. Но вроде договорились. Обещала молчать. Стирать память насильно казалось как-то… подло. Недостойно брата императора. Но если бы уперлась, то стер бы.
А потом, сильно за полночь, приснился старый сон. Вот они, два молодых консула, крадутся по дворцовым лабиринтам. За ними — отряд. Дворцовый переворот — такая непредсказуемая штука, никогда не знаешь, повезет или нет. Но тогда что-то нужно было делать. Старый император медленно выживал из ума, несмотря на все процедуры омоложения. Три сотни лет, как ни крути, в его организме почти не осталось родных органов. Даже кожа была синтезирована. Некоторые участки коры головного мозга пересаживали, а они приживались не так хорошо, как хотелось бы. Империя замерла на краю обрыва, казалось, вот-вот все рухнет. Надо было что-то делать. Кто-то должен был взять на себя ответственность.