Этим летом иногда приходил домой Сеня. На нем были высокие шнурованные ботинки, которые дома он всегда снимал. Мы-то все ходили босиком от снега до снега. Мне очень хотелось иметь такие же ботинки!
‹…› Теперь у нас в доме было электричество, и всю осень и зиму по вечерам Петя учил меня и Ваньку писать буквы и складывать их в слова. Я научился немного писать, читать по складам и считать. От этой зимы в памяти осталось множество исписанных листов, вырезанных из бумажных мешков и сшитых в тетради, которые я потом бережно хранил несколько лет. Ранней весной 1945 года Петя подарил мне настоящую тетрадь, разлинованную в косую линейку для чистописания. Он тогда уходил в армию добровольцем. Ему еще не было восемнадцати лет.
События этого лета я помню более отчетливо. Все вокруг говорили об окончании войны и ждали возвращения солдат. В поселке несколько дней шла гулянка, но потом все стихло и стало по-старому.
Мать, старшие братья и сестры ждали возвращения отца, но от него пришло письмо, что он отправлен на восстановление Ленинграда и не знает, когда приедет. Что такое «отец», я не понимал. Они пытались объяснить мне, но без толку.
Лучше всего мне запомнились огородные работы и походы на реку Есаулка, которую тоже было видно с нашего холма. До реки было километра два, и я самостоятельно проходил это расстояние туда и обратно. Это была довольно большая река, и из-за сильного течения мне разрешали заходить в воду только в одном месте, да и то привязывали веревкой к колу. На реке было много детей, живших в бараках рядом с рекой. Мы играли на берегу все вместе, при этом многие из них говорили на непонятном мне языке. Оказалось, что это были ссыльные поволжские немцы. За лето я нахватался немецких слов, но из-за того, что я не мог произносить букву «л» и картавил на «р», им было трудно понимать меня. Все учили меня произносить эти буквы, но толку от этого никакого не было. Вместо «ложка» я говорил «вожка».
Этим летом я начал рыбачить. В один из приходов Миша и Сеня сделали удочки. С восходом солнца мы втроем уходили на реку. Миша был заядлый рыбак и за короткое время налавливал много чебаков, окуней и пескарей. У него было длинное удилище, и он мог забрасывать удочку далеко от берега. А Сеня был очень нетерпеливый. Он то и дело вытаскивал и снова забрасывал удочку, поэтому Миша отсылал его подальше от нас. Я же со своим коротеньким удилищем мог ловить только у берега. Мне попадались гольяны, пескари и маленькие чебаки, которых отдавали кошке. Но однажды мой поплавок пошел косо под воду. Я старался тащить удочку и не мог. Подбежал Миша и помог мне вытащить большую рыбину. Миша сказал, что это налим. Он был больше всех рыб, пойманных Мишей и Семеном. Во мне взыграл азарт рыбака. Я ни за что не хотел уходить с реки. Миша и Сеня увели меня силком: им нужно было работать на огороде. Миша объяснил мне, что всё равно клев уже кончился, а рыбачить надо рано утром или вечером на закате. Днем рыба всё равно редко клюет.