из неё какой-то яд варят.
Картечь хороша на добивании, при выстреле в упор, сразу после гранаты, а жакан и на тридцати метрах бьёт неплохо.
— Ага, есть не дышать плесенью, — серьёзно отвечает Карпенко.
Он заметно взволнован. Аким стягивает с левой руки армированную крагу.
Рука ещё не так работает, как хотелось бы. Врачи говорили, что будет в порядке через месяц. А какой тут месяц, неделя только прошла.
Он сжимает и разжимает пальцы. Даже через плотно обтягивающий ультракарбон перчатки, заметно как они дрожат. Это не от повреждения. Они всю жизнь у него перед боем дрожали, а он это никому никогда не показывал. Зачем кому-то видеть такое. Ничего-ничего, как работа начнётся всё пройдёт.
Через дорогу перебегает казак, и кричит, разыскивая их в барханах:
— Урядник! Урядник!
Акиму ещё не привычно, что так обращаются к нему, сначала и не откликается, потом вдруг понял, что его кличут, и как проснулся:
— Чего?
— Взводный напомнить послал: электрику отключить, до начала боя отключить, соблюдать радиомолчание, не демаскировать себя.
— Принято, — кричит Саблин в ответ.
Это напоминание лишнее, даже молодой казак, что лежит ряжом с ним на бархане носом почти в плесень, знает азы боя.
Посыльный убегает на свою сторону дороги. А Саблину на перчатку неуклюже падает саранча, он сначала хотел раздавать её, но передумал, сбил щелчком. И смотрел, как сплошным ковром по чёрной от плесени степи прыгая и перелетая с места на место, летит, ползёт, шевелясь на ходу, живое море, это непобедимое и неистребимое насекомое.
Он снова поглядел на пальцы левой руки, всё ещё подрагивают. И после этого урядник суёт свой щит молодому казаку:
— Возьми. Без него не поднимайся.
— А вы? — удивлённо смотрит на него Карпенко.
— Как-нибудь.
— Два.
Саблин и сам это видит.
— Обнаглели, сволоты, — продолжает Карпенко. — Как у себя ездят.
Саблин и сам не понимал ничего. Да, дело было странное. В пятистах километрах от фронта. Здесь, в глубоком тылу противника, два китайских грузовика едут в открытую по дороге, не выслав вперёд на разведку даже квадроцикла.
А с другой стороны у Акима отлегло от сердца. Два грузовика. Всего два! Сорок солдат, не больше, ну не сильно больше. Первый попадёт под удар гранатомёта, там будет месиво, едва ли половина сможет взяться за оружие. А по второму, сразу начнёт бить пулемёт. С пятидесяти метров. Тоже мало не покажется. А для тех живых, что вывалятся из грузовика, у Саблина и Карпенко уже приготовлены две мины на дистанционном взрывателе и четыре гранаты. Ну, а кому будет мало — картечь в упор. Хорошо, что на дороге только два грузовика, а не колонна.