— И всё?
— И всё.
— Проверь, есть ли у них оружие.
— Есть проверить.
Саблин с клочком бумаги в руке идёт к первому грузовику, старуха шлёпает по грязи рядом. Она, видно, волнуется, что он не отдаст ей такую важную бумагу, всё время косится на неё и улыбается.
Зовёт к себе мужика-шофёра жестом, показывает ему на свой дробовик, потом тычет ему пальцем в грудь:
— Оружие? У тебя оружие есть?
Как ни странно, шофёр сразу понимает, бегом кидается в кабину и из-под сиденья достаёт старенький дробовик, бегом бежит к Саблину, протягивает ему его. И показывает ещё четыре патрона.
Мол: «Вот всё, что есть».
Саблин берёт дробовик. Это не оружие, это китайский хлам. Помпа вся вихляется, после каждого выстрела патрон в перекос пойдёт, на механизме спуска страшный люфт, не факт, что боёк в капсюль бить будет. Нужно очень постараться, чтобы этот мусор выстрелил.
Он возвращает ружьё китайцу. А казаку, что останавливал машины и стоит сейчас рядом, он говорит:
— Глянь-ка в кузове, может, что-нибудь везут.
— Есть, — говорит казак и лезет в кузов.
Там, перешагивая через детей и отпихивая баб, он осматривает скарб беженцев.
После лезет во второй, смотрит там. Докладывает:
— Шмотки да еда, и кастрюли с палатками. Боле ничего нет.
— Взводный, что делаем? — спрашивает Саблин.
Прапорщик что-то бурчит в наушниках непонятное и сам, видно, не знает, что делать, наконец, произносит:
— Урядник, ну что с ними делать?
— Не знаю, я бы пропустил, — отвечает Аким.
— На кой чёрт они нам на болотах нужны? — говорит кто-то из казаков. — Рыбу нашу ловить?
— Ну раз так, иди да перестреляй их, — говорит этому казаку прапорщик.
Повисает тишина, стрелять китайцев желавших нет.
— Ну, так что, казаки, отпускаем? — снова спрашивает взводный.
Через борта на Акима смотрят десятки карих и чёрных глаз.
— Пусть едут, — решает Саблин, — всё равно через год половина от грибка подохнет, а остальных может кто в работы возьмёт. Не в нашей станице, так в другой. Может, где пригодятся.
— Ладно, отпускай, — говорит прапорщик.
Саблин отдаёт старухе кусок грязной бумаги, которой она так дорожит, и машет шофёру.
Та схватила, обрадовалась, раза четыре ему поклонилась. Они с шофёром, шлёпая по грязи, побежали к кабине грузовика, кланяясь и казаку, что вылез из кузова. Они всем бы поклонились. Саблин глядит, как грузовики тронулись и поехали. Стряхивает с себя прилетевшую саранчу, достаёт лопатку и идёт снимать свои мины. Не пригодились. Ну и хорошо. И скользит, едва удерживая равновесие. Да, такой грязи он в своей жизни ещё не видел.
Станица, где родился и вырос Саблин, называется Болотная. Да, вот такое вот унылое название. Его однополчане при встрече с другими казаками да армейцами не очень любят говорить, откуда они. Спросит такой армеец из города Находки у Акима: «Ну, а ты откуда родом?» А тот и не знает, как ответить, чтобы собеседник не засмеялся. Смешно сказать. «Казак из Болотной».