— Лента.
Господи, да как же быстро заканчиваются у него ленты.
Секунда, другая, и Саблин слышит успокаивающее:
— Есть лента.
Значит, Микольчук на месте, значит, пулемёт работает.
Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел.
Теперь тварей так много, что он не бьёт одиночек, он старается убить одним патронам двух, бьёт в кучи. И у него получается. Огромная удача, что эти ловки и подвижные как ртуть твари останавливаются, чтобы разорвать и сожрать остатки своих сородичей. Это даёт ему время перезарядиться.
Раз, два, три, четыре. Четыре патрона в пенале. Затвор. Один уходит в ствол. Пять. Пять патронов в дробовике, как положено.
Дробовик готов.
Коробка патронов уже наполовину пуста, это какой-то кошмар. Когда он так стрелял? Да никогда.
Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел.
Протёр камеры на шлеме, и…
Раз, два, три, четыре. Четыре патрона в пенале. Затвор. Один уходит в ствол. Пять. Пять патронов в дробовике, как положено.
Дробовик готов.
— Лента! — орёт Каштенков.
Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел-затвор. Выстрел.
Они не кончаются. И убитых тварей теперь не хватает живым. Они раздирают их останки за секунды.
— Лента! — разрывается Сашка.
Раз, два, три, четыре. Четыре патрона в пенале. Затвор. Один уходит в ствол. Пять. Пять патронов в дробовике, как положено.
Дробовик готов.
— Есть кто живой, ленту!
Аким оборачивается назад. И никого, кроме пулемётчика, не видит. Ни Вешкина, ни Микольчука. Нет никого, только Саша за пулемётом.
Аким, хватит две гранаты и одну за другой кидает вниз по склону.
Не обращая внимания на приближающихся тварей, кидается бегом к пулемёту, пулемёт должен работать не преставая. Не преставая.
За его спиной хлопают взрывы. Он думает, что потратил гранаты не зря.
А пулемёт уже замолчал, Сашка начал было уже вылезать из своего кресла, но увидал бегущего Саблина.
— Быстрее, — орёт он, как будто Саблин его подчинённый, второй или третий номер расчёта, а не урядник, не командир.
Все ленты и нужные для пулемёта запчасти разложены в полном порядке на брезенте рядом.
— А где Микольчук? — спрашивает Саблин.
— Не знаю, — коротко бросил пулемётчик.
Аким хватает завёрнутую в крепкий целлофан ленту. Сначала не может разобраться, как снять упаковку.
— А Вешкин?
— Не знаю, — отвечает Каштенков открывая крышку.
Сашка ждёт, раскрыл забрало, пьёт воду, морда недовольная, смотрит, как корячится Саблин целлофаном — кривится. Наконец целлофан содран, Аким кладёт ленту под отрытую крышку механизма, а сам удивляется: у Каштенкова левый ботинок наполовину засыпан гильзами. Настрелял больше Саблина. Когда он шевелит ногой, гильзу шуршат, рассыпаются из кучи. Саша хлопает по крышке кулаком, закрывает её и, резко дёрнув затвор, закрывает забрало. Всё, пулемётчик уже работает, целится. Его панорама соединена с мощной камерой пулемётного прицела. Он сейчас беззащитен, он ничего не видит ни справа, ни слева, только то, что показывает камера.