– Тихо, шелупонь! – зашипел Сипарь змеем подколодным. – Спугнёте гастролёра – без Лютого на клочки потрамзаю!
Стараясь не шуметь, фартовые растянулись цепочкой, двинулись гуськом, в затылок друг за другом. Костя шёл первым. Он-то и увидел мелькнувшую впереди фигуру в когда-то бежевом, а ныне грязном пальто.
– К реке забирает!
– Видел его?
– Ага! Свернул, падла…
Вместо награды за бдительность Костя огрёб увесистый пинок в зад:
– Топай, давай! Топай и зорь! И тихо, ракло!
Пинок – ладно. А за «ракло» было обидно страсть как! Проглотив обиду, Костя решил делать, что велено. Дважды ему чудилось, что они потеряли гастролёра – на диво шустрый, Гастон то и дело исчезал, и понять, куда он свернул, было задачей решительно безнадежной. Филин весь обмирал – всё, расправы не миновать! Зарежут, как пить дать зарежут! Нет, шло время, и впереди опять мелькало знакомое пальто.
– На зады тянет!
– На какие зады?!
– К «Гранд-Отелю», ё! Больше некуда!
Поселиться решил, что ли? Почему с площади не зашёл, через главный вход? На кой честному постояльцу по задворкам шариться?
– Бежим!
Путаясь в мешанине плоскостей и уступов, пандусов и колонн, утонув в столпотворении людей и нелюдей, Клёст на миг растерялся. Заозирался по сторонам: где? куда?! На счастье (везёт! ему снова везёт!), выше домов торчал перст, устремлённый в небеса – колокольня Успенского собора. Перст сиял золотом, подмигивал: «Господь на твоей стороне!» Ангелы осеняли крыльями божьего посланца, указывали путь: от собора до «Гранд-Отеля» было рукой подать.
Улица, как на грех, уводила в сторону (бес водит, путает!). Клёст двинул напрямик, дворами и переулками. Странное дело! Идти таким путём оказалось легче: бесовских препон встречалось заметно меньше.
– Входите тесными вратами, – бормотал Миша, спотыкаясь и крестясь на колокольню. – Потому что тесны врата и узок путь, ведущий в жизнь, и немногие находят их…
К отелю он вышел задами, со стороны реки. Огляделся, нырнул в щель между домами, ведущую на задний двор ресторана – и чуть не упал, потому что услышал голоса̀. Неужто?
– Узок путь, ведущий в жизнь!..
Притаившись за дровяным сараем, Клёст с осторожностью выглянул. Бес – всё в том же пальто и каракулевой шляпе – стоял к нему спиной, шагах в семи. Пред бесом распинался, что-то втолковывая чёртовому отродью, неопрятного вида жид – при пейсах и бороде, в картузе, залихватски сбитом на затылок.
Кто бы сомневался! Жиды да черти одной шерсти!
Миша окинул двор цепким взглядом. Кроме беса с жидом – ни души. Пара кухонных окон, выходивших сюда, до половины замазана белилами – чтобы не пялилась внутрь всякая шушера. Это хорошо, изнутри тоже ничего толком не разглядишь. Сарай, за которым прятался Миша: тёмное, старое дерево, набухшее от влаги. Пальцы ощущали его рыхловатую податливость. По левую руку громоздились хозяйственные пристройки, кособокие и приземистые. Меж ними тянулся извилистый проход, уводя вниз, к реке, откуда явился Клёст. Значит, три входа-выхода: со стороны собора, от реки – и арка подворотни, выводящая на площадь. Даже если услышат крик – пока сообразят, пока прибегут… Мишин след уже и простынет. Поди знай, какой дорогой ушёл; как выглядит!