Чего беспокоиться? Никаких признаков грозящей опасности. Изредка, распугивая тьму, озаряет небо холодная вспышка далекой ракеты да пробарабанит частую дробь пулемет или автомат дежурного наблюдателя. И опять все затихает, и степь будто вымирает. Ни души в ней, ни звука. А на войне тишина всегда подозрительна.
Восток замутился туманным, суровым рассветом. Когда глядишь на него, на душе становится особенно тоскливо, острее ощущаешь холод, пробирающийся под одежду.
Евгений Миронов — командир взвода полковой разведки — в ночь перед прорывом был назначен дежурить на наблюдательном пункте командира полка. Вот уже несколько дней у него полно забот с разведкой, да и в ату ночь они снова ушли на передний край. Сейчас Миронов-младший не против был бы уснуть по-настоящему накануне трудного дня прорыва. Но брат его — беспокойный человек. Сам не спит и другим не дает. «Подежурь, подежурь. Ночь-то больно ответственная. Как бы на чем не промахнулись. Ночь накануне исторических событий. Дорожить таким доверием должен, устало улыбаясь, сказал он ему. Так за всю ночь только и удалось Евгению вздремнуть часок. Пришел, подменил души в нем не чающий помощник. «Евгений Николаевич поспите, не подведу».
Вот и сейчас, вздрагивая от предрассветного холода, он ходит у амбразуры, всматриваясь вдаль, зевает, прикрывая рот ладонью. Брат вернулся из батальона совсем недавно, перед рассветом. Пристроился в углу блиндажа на соломе и спит. А вот пришел, протирая сонные глаза, начальник штаба Ванин. Капитана получил на днях. И будто сам тому не верит. Без конца дотрагивается до горла рукой и нет-нет зацепит пальцами шпалу на петличке, будто проверяет, цела ли она, на месте? За Ваниным появляется комиссар полка Зайченко. Обращаясь к Евгению, спрашивает, кивая головой в сторону спящего брата:
— Давно?
— Час-полтора, как пришел.
— Вот человек неугомонный. Договорились же с ним с часу до четырех спать. Не сдержал-таки слова.
Ванин стоит у амбразуры и пристально вглядывается, поглаживая рукой шею и заодно петлицы. Поворачивает голову к Зайченко. Говорит хрипловатым, шаляпинским басом:
— Спят, окаянные, а все же пулеметами шебуршат. Ничего, ничего. Скоро «бог войны» сыграет им подъем.
— Командира полка к телефону! — кричит дежурный телефонист.
Миронов вскакивает, будто подброшенный взрывом, трет глаза, нахлобучивает шапку и берет трубку. Все замерли и глядят на него. Глаза у Миронова просветлели, губы раздвинула улыбка. Он возвращает телефонисту трубку, продолжая улыбаться, и говорит вполголоса, но все слышат его: