А спустя неделю, после совещания поздним вечером, когда Гитлер ходил, вспоминал и посматривал на висевшую стратегическую карту, на которой толстые угрожающие клещи стрел смыкались за Волгой, к нему в кабинет вошел адъютант Гюнше. По его лицу было видно, что он чем-то расстроен.
Гитлер бросил на него подозрительный взгляд:
— Что случилось? Что-либо произошло?
Гюнше чуть кивнул:
— Да, мой фюрер, есть неприятные новости».
— Докладывайте. — Гитлер посмотрел настороженно, вскинул голову, чуть пригнулся, будто изготовился к прыжку.
— Русские переправили через Волгу свежие силы. Они оттеснили наши войска там, где мы контролировали их переправы.
Гитлер мрачнел, набычившись. Он бросал исподлобья злые взгляды то на Гюнше, то куда-то в потолок. И вдруг ударил по столу кулаком, взвизгнув от негодования:
— Бездельники, шарлатаны, поразъехались, сбежали с фронта. Почувствовали приближение победы, потянулись на отдых. Немедленно пишите мой приказ. Я отменяю все приказы барона Вейхса об отпусках офицеров. Всех немедленно вернуть в свои части. Я никого не пощажу, если кто не выполнит мой приказ о Сталинграде. Передать лично Паулюсу мой приказ — утраченные позиции на Волге вернуть во что бы то ни стало!
Вернувшись в начале сентября из госпиталя на прежнее место службы под Сталинград, командир дивизии полковник Нельте нежданно-негаданно получил отпуск. И вот он в пути. Поезд торопился, будто он знал, что Нельте уже был сердцем там, дома, и стремительно проносился мимо одиноких железнодорожных будок, опустевших станций, притихших, будто вымерших немецких деревушек с островерхими кирхами. Нельте глядел в окно, и все это давнее, знакомое радовало его душу, было ему близким и родным.
Стояли жаркие, по-летнему погожие сентябрьские дни, но осень уже заметно вступала в свои права, усыпая щедрым золотом листьев улицы станционных поселков и городов, все дороги и автострады.
В открытое окно врывался освежающий, пряно пахнущий увядшей листвой ветер, и он не чувствовал духоты, глядел и невольно вспоминал. Вспоминал, и не верилось, что с ним произошло.
Сутки тому назад он с большими трудностями, рискуя жизнью, вылетел с фронтового аэродрома, и, пока они не достигли старых границ России, «мессершмиттом», прикрывавшим их, пришлось много раз вступать в воздушные бои с советскими истребителями.
Он вспомнил, как неделю тому назад командующий корпусом генерал Мильдер, подписывая ему на своем командном пункте отпускной билет, трижды был вынужден прерваться, отдавая приказания. Русские контратаковали. Они то прорывались в стыке танковых дивизий, то обходили фланги, и советские автоматчики, перебив охрану штаба корпуса, чуть было не ворвались в генеральский блиндаж.