– Что, так и называется? – не поверил своим ушам Кравцов.
– Именно так, – кивнул бывший товарищ Будрайтис. – Но люди ленивы и перекрестили полотно в «Ночной дозор».
– Ага. – Макс покрутил головой и прикурил от остро пахнущей бензином зажигалки. Папиросы – а это была привезенная кем-то из Питера пачка «Самолета» – ему решительно не нравились, но набивать трубку показалось делом долгим и утомительным. – Я видел эту картину в Амстердаме. А какое отношение?..
– Самое прямое, – Саука тоже закурил и посмотрел куда-то мимо Кравцова, словно вспоминал знаменитое полотно Рембрандта. – Выражение лиц. У них все написано на лицах, в глазах, в позах. Можно целые истории о каждом рассказать.
– Понимаю, – кивнул Макс, хотя сложный художественный образ, выстроенный Константином Павловичем, оставался для него пока всего лишь литературным приемом, никак не более.
– Валериан Владимирович написал о деле Краснощекова две статьи, одну для «Известий», другую – для «Правды», но в редакции газет пока не передал. Продолжает, видимо, работать над формой и содержанием. Куйбышев – весьма скрупулезный человек и ответственный. Н-да-с… Однако известно, что известинскую статью читали уже Андреев, Молотов, Евдокимов… и Дзержинский. Крыленко тоже читал.
«Значит, интерес в самых верхах, – решил Макс, слушая своего главного „секретчика”. – Куйбышев – это ведь не рядовой товарищ. Начинают кампанию? Краснощеков взят для затравки и острастки? Возможно…»
Это казалось возможным, но требовались доказательства, и он надеялся получить их так скоро, как получится. Но в любом случае тянуть с таким делом нельзя: можно не только хорошего человека погубить, но и удар под дых пропустить – потом не встанешь.
– Почему не ЭКО? – спросил Кравцов.
– Судя по всему, решили не втягивать в конфликт ОГПУ. Верховный трибунал – это ведь советская власть, коннотация другая.
– Кто решил?
– Ходят слухи, что идея возникла во время встречи предсовнаркома и наркома РКИ.
– Слухи к делу не пришьешь.
– Скоро будет свидетель.
– Допустим, – пыхнул папироской Кравцов. – А кто этот Чарыжный?
– Никто, – отмахнулся папиросой Саука. – Случайный ферт. И по этому случаю имею предложить следующее. Если Чарыжный поскользнется ненароком, возвращаясь в общежитие с работы, или хулиганы, скажем, побьют… Не до смерти, разумеется… Дело практически наверняка передадут Льву Лазаревичу Никольскому – следователю по особо важным делам Верховного трибунала.
– А наш интерес в чем?
– Никольский служил когда-то заместителем начальника Особого отдела Двенадцатой армии, и я его тогда на Польском фронте встречал. Человек неглупый и не подлый. И он сейчас как бы в воздухе подвешен. Служил в ЧК, но не в самой черезвычайке, а на фронте, в Особом отделе, потом – в погранцах в Архангельске. Сейчас заканчивает школу правоведения при университете и служит у Крыленко, а потом что? А у него жена молодая – студентка медицинского факультета…