Над ним хлопотала женщина. Она прикладывала к его спине мокрую тряпку, от этого становилось немного легче.
Отодвинув женщину, к нему подошёл поп. Натуральный, такой, дремучий поп, в черной рясе, из-под которой торчали стоптанные сапоги.
Он склонился, посмотрел Денису в лицо и сказал:
— Рано ещё. Поди, жив будет.
И отвел глаза от спокойного, но настороженного Денисового взгляда. Встал, перекрестился, что-то пробормотал и вышел из комнаты. Хлопнула дверь.
Вошёл мужик в застиранной одежонке и… В лаптях! Денис смотрел на эту древнюю обувь и не мог понять — на кой чёрт он лапти-то напялил.
Женщина накинулась на мужика.
— Зачем ты его приволок?! Ванечка не умрёт! Я не дам! Он не умрёт!
— Он всё равно не выживет. Такие не живут.
— Нишкни!! — закричала женщина. — Нишкни! Я не дам! Уйди прочь!..
Мужик треснул женщине подзатыльник. Не сильно, а так, для острастки.
— Пошто орёшь, дура. Я же хочу как лучше.
Повернулся и вышел.
А та подсела на корточки перед Денисовым лицом, посмотрела ему в глаза, осторожно погладила по щеке.
— Ванечка, солнышко моё, как ты, родной?
— А ты кто? — спросил Денис.
У той покатились слёзы ручьём.
— Ванечка! Я мамка твоя. Неужто не признал?
— А звать как? — строго спросил Деня.
— Марией звать меня, сыночка… Ну? Вспомнил?
— Мне по маленькому надо, — Денис решил не спорить с Марией, — …мама.
— Сейчас. Я мигом.
«Мама» бегом исчезла за дверью и через секунду вернулась с деревянным ведром-бадьёй с верёвочной ручкой.
Денька, кряхтя и превозмогая боль, сел на лежаке, опустил тощие ноги.
— Это что за твою мать?!
— Что, Ванечка?
Денис помолчал, потом попросил:
— Выйди, я управлюсь.
Мария удивлённо глянула на него, пожала плечами и вышла в сени.
Денис справил нужду в ведро, отодвинул его ногой и осмотрел себя.
Ну? И где кубики пресса? Где мощные квадратные пласты грудных мышц? Где бицепсы сорок шесть сантиметров в обхвате? Где всё?!!
— Пипец!
Он опустил голову. Какая-то петушиная грудь с проглядывающими сквозь кожу рёбрами, тонкие ноги с узлами коленок и хлипкие дрищеватые ручонки.
Его вечная невозмутимость была поколеблена. Это не его тело. Пусть он валялся долго… Пусть даже год… И от этого растерял мускульную массу. Но где следы от пуль на груди? Где ножевой шрам на левом предплечье? И вообще…
Его засунули в другое тело!
— Мама! Я всё.
Зашла Мария.
— Мама… Сколько мне лет?
Женщина подошла, внимательно посмотрела ему в глаза.
— Семнадцать, Ванечка. Месяц назад семнадцать исполнилось.
Денис оглядел весь крестьянский, средневековый антураж. Ухваты, прислонённые к русской печи, местами позеленевший медный самовар, образа в углу под расшитым рушником, прялка… До него начало кое-что доходить.