– Когда я подошла к двери хижины, я услышала твои обвинения против короля. – Гертруда помолчала, и я затаила дыхание. – Признаю, что плоть моя слаба, я тоже боюсь Клавдия. – У нее вырвался глубокий, дрожащий вздох. – И я ничего не могу сделать, чтобы спасти Гамлета. Он для меня потерян, как и для тебя.
Она говорила так, будто знала о нашей любви. Поэтому я осмелилась признаться в этом.
– Я действительно любила вашего сына, очень любила.
– А он любил тебя. Как и я, он считал тебя остроумной и красивой. – Гертруда приподняла брови и взглянула на меня. – И честолюбивой, если ты нацелилась на принца.
– Мне не хватало смирения, это правда. Но вы сами учили меня стремиться так высоко, – сказала я в свое оправдание.
Гертруда лишь слегка улыбнулась и покачала головой.
– У меня нет твоей смелости, Офелия, хоть я и королева. – Она влажными глазами смотрела в огонь, который горел уже слабо.
– Нет, я получила ее от вас, – прошептала я. Я понимала, что не следует противоречить королеве, но как еще она узнает, что я благодарна ей за те достоинства, которые она во мне воспитала?
Через несколько мгновений Гертруда сунула руку в складки своей юбки, достала кожаный кошелек и положила его мне на колени. Он лег на мои юбки, как тяжелый камень. От растерянности я лишилась дара речи.
– Я любила тебя, Офелия, хоть и плохо обошлась с тобой, покинув тебя в трудное время. Прости меня.
– Прощаю. Но вы мне ничего не должны, – возразила я.
– Я надеялась потратить эти деньги на твой свадебный наряд и на пир. Возьми теперь это золото и начни новую жизнь.
– Но как я могу быть в безопасности, если Клавдий знает, что я жива?
Серые глаза Гертруды широко раскрылись от удивления и обиды.
– Даю слово, король не знает, что ты жива, и никогда не узнает об этом из моих уст, – сказала она и умолкла, чтобы придать вес своей клятве. – К сожалению, я не видела его преступлений. Но больше я не стану содействовать его злодеяниям. Я не хочу быть виновной в твоей гибели, Офелия. Возможно, это загладит вину…
Голос ее замер. Какую вину она хотела загладить? Я никогда этого не узнаю.
– Иди, но не говори мне, куда ты направляешься, – сказала королева. – Я должна оставаться в неведении о твоем местонахождении.
Полная облегчения и благодарности, я схватила подол ее юбки, покрытый пылью, зарылась лицом в его складки и заплакала, как ребенок, сожалея, что не доверяла ей. Гертруда встала с табурета и подняла меня на ноги, потом обняла, удивительно крепко. Я глубоко вдохнула аромат розмарина, лаванды и иссопа, который отныне долгие годы будет вызывать в моей памяти ее образ.