Взлет Андромеды (Савин) - страница 34
Вьетконговцы не африканские авеколисты — хотя бы потому, что у негров не бывало минометов. Негры не были обучены манере русского спецназа. А главное, не были фанатиками, как вьетнамцы. Располагаясь гарнизоном во вьетнамской деревне, мы скоро узнали, что нельзя брать у местных еду. Знаю про случай, когда наш лейтенант приказал сначала дать попробовать детям в деревне — и их родители не стали мешать. А ночью весь взвод свалился от яда — и проникшим в деревню вьетконговцам осталось лишь добить тех, кто еще был жив. Вьетнамцы для нас все на одно лицо, как отличить местных от тайно пришедших партизан? А при первом удобном случае они убивали наших часовых и резали спящих, а если не удавалось зарезать, то забрасывали гранатами хижины, где мы спали — наконец, если наши парни успевали занять оборону, то коммунисты сносили всю деревню минометами, не сильно заботясь о тех жителях, кто не мог убежать, а затем "зачищали" выживших, обычно никого не брали в плен.
И не сдавались сами. Очень редко, но бывало, что нам удавалось поймать их в западню — так, что им отступить некуда. Тогда они дрались как черти, стараясь лишь подороже продать свою жизнь. Шли на прорыв, стараясь навязать нам ближний бой — не дожидаясь, пока мы вызовем авиацию или огонь артиллерии. Однажды нам удалось окружить партизан в деревне — там был один, который, когда у него кончились патроны, бросился на нас с саперной лопаткой, сначала мы пытались его скрутить, помня что за пленного русского обещана особая награда, а он махал своей лопаткой как берсерк топором, и убил троих наших парней, так что пришлось его все же застрелить. Он был белый, хотя одет как вьетнамец, без всяких документов, и пленных тогда мы не взяли — так что не знаю, был он русским "добровольцем" или французским (или даже немецким) дезертиром. Наверное все же русский — слышал, что их специально обучают драться лопатой. И этот коммунист поехал умирать во Вьетнам, потому что ему приказал комиссар, ради того, чтобы завтра коммунизм был во всем мире. Фанатики, варвары, звери, совершенно не ценящие свою жизнь!
С июня по сентябрь главной задачей нашего батальона была охрана конвоев. Поскольку гарнизоны, разбросанные по большой территории, надо было кормить и снабжать. И вывозить урожай риса — да, наши солдаты питались со своей кухни, но оставался еще Сайгон, Дананг и множество других городов, "наш", свободный Вьетнам, который мы защищали. Оттого, кстати, сорвалась затея со "стратегическими деревнями" — да, можно вывести население из партизанской зоны, собрать весь нелояльный элемент за колючей проволокой, но как перенести рисовые поля — или заботу о пропитании освобожденного Вьетнама придется повесить на американскую казну. И по вьетнамским дорогам ползли… видели бы вы, на чем мы там ездили! Представьте армейский стандартный пятитонный грузовик, на который вместо кузова водрузили бронекоробку (с отрезанной мордой) от подбитого бронетранспортера, и воткнули восемь пулеметов, в том числе четыре "браунинга" 50го калибра. Этот монстр был уникален и носил даже собственное имя, "Бешеный Джо" — но и самые обычные грузовики подвергались переделке, иначе ездить по вьетнамским дорогам было смертельно опасно. На кабину и кузов ставили защиту из любого железа, оказавшегося под рукой, в ход шли даже кроватные сетки (могущие спасти от гранат русских базук РПГ), и конечно, пулеметы, пусть не как у "Бешеного Джо", но минимум два, обязательно. Машины, перегруженные оружием, защитой, боеприпасами, расчетами в кузовах (к каждому пулемету надо ведь одного, а лучше двоих парней посадить) даже при езде в сухой сезон часто выходили из строя, ломались моторы, подвеска, к бешенству ремонтников, ездить же на этих "гантраках" (как их прозвали) по грязной дороге было проклятием — но это было лучше, чем не доехать вообще. Хорошо было, когда удавалось получить охрану еще и от танкистов. Они этого очень не любили — поскольку вьетконговцы отчего-то считали танки приоритетными целями, в которые надо первым же залпом из засады влепить гранаты РПГ, после чего и начинался весь базар. Ну а нашей тактикой в ответ было, как мы называли, "работать газонокосилкой", то есть поливать джунгли по площадям, не жалея патронов. Самым страшным было, когда коммунисты подрывали "гирлянду" — сразу несколько зарядов, поставленных как немецкие "шпринг-мины", взрывающиеся после подскока на пару метров. Тут спасение было, успеть упасть на дно кузова, в надежде что тебя прикроет броня бортов. Я видел, как рядовому Скиннеру, который не успел, осколком снесло голову, как гильотиной. За неполных три месяца такой работы — которой, по идее, должно заниматься какое-нибудь подразделение по охране тыла, а не мы, элитные морпехи — наш батальон потерял больше сотни парней убитыми и ранеными. И что еще хуже, на их место приходило пополнение.