Алексия недовольно фыркнула.
– Еда остывает.
Кэмерон наклонился и внимательно посмотрел на губы девочки, которые та только что тщательно облизала. Однако к платью прилипли крошки. Алексия спрятала руки в складки скатерти, но Кэмерон успел заметить, что она держит обкусанный ломоть хлеба, и едва не рассмеялся.
– Восхитительные запахи и подергивающийся нос Алексии говорят нам о том, что лучше сесть за стол, иначе ничего не останется.
Кэмерон выдвинул стул для Жозетты и, вместо того чтобы сесть по правую руку от нее, как диктовали правила приличий, помог устроиться Вивьен, затем сел напротив хозяйки дома. Теперь ему придется весь вечер смотреть на нее. Даже большая ваза со свежими цветами, стоящая на середине стола, не скрывала восхитительного зрелища.
Трепещущее пламя свечей отбрасывало блики на темные волосы Жозетты. Они же играли на ее губах, уголки которых были слегка приподняты вверх. Что все это значит? Она что-то скрывает? Жозетта посмотрела на гостя, как если бы прочла его мысли.
– Какое вино вы предпочитаете: белое или красное?
– Красное, – ответил Кэмерон. Ему необходима целая бутылка. Или даже две.
Жозетта кивком указала на стол.
– Как видите, мы приготовили рагу из креветок, бурую джамбалайю и два вида гумбо.
– Надеюсь, вы отбросите формальности и будете есть эти блюда так, как предписывают традиции.
Кэмерон улыбнулся.
– Вы забыли, что я вырос во Французском квартале?
– В таком случае не стесняйтесь, накладывайте еду сами. – С этими словами Жозетта взяла со стола чашу с дымящимся рагу и положила себе порцию.
Кэмерон и Алексия одновременно потянулись к другой чаше.
– Я гость, – озорно подмигнув, произнес Кэмерон. – Так что я первый.
Несмотря на дурное настроение, Алексия не выдержала и улыбнулась.
Кэмерон наполнил свою тарелку ароматным рагу с кусочками цыпленка, острых колбасок и тассо – приправленных травами копченых полосок свинины, придающих блюду особенный цвет. Как же он скучал по всему этому в Сан-Франциско. Интересно, как отреагирует утонченная Жозетта, если он по традиции окунет в соус хлеб?
Словно в ответ на его немой вопрос, Жозетта изящно отломила кусок от горячей, покрытой хрустящей румяной корочкой буханки. Она опустила хлеб в свою тарелку, а затем отправила в рот, не уронив ни капли.
Низ живота Кэмерона сдавило болью.
Он последовал примеру хозяйки дома и едва не застонал от удовольствия. «La seule manière de savourer la nourriture des dieux»[16].
По традиции этой фразой сопровождался первый кусок креольского или каджунского блюда. Сколько раз он ее повторял? Но сегодня эти тихо произнесенные слова словно бы предназначались для того, чтобы соблазнить Жозетту. Да что, черт возьми, на него нашло? Ведь рядом сидели Вивьен и его дочь.