не была поклонницей такого рода вещей. Конечно, если бы мы сыграли в игру, назвав
фильм, описывающий мой единственный сексуальный опыт, вы бы выиграли, назвав
фильм: «Быстрый и Яростный». Хотя, это было похоже больше, если бы фильм был
назван «Быстрый и Не Доставляющий Восторг», но я сомневалась, что кто-нибудь в
Голливуде согласится на такое название.
Я боролась с желанием поднять руки, чтобы прикрыть глаза, пока меня вели через
его офис. Однажды меня остановили за превышение скорости, и я помню чувство
унижения, когда люди проходили мимо, заглядывая в мое окно со злорадными
выражениями. «Хорошо, что ты попалась, неудачница», — было написано на их лицах
тогда, так же, как и сейчас.
12
Сейчас было хуже. Намного хуже. Это была не просто моя гордость, которую
тащили по грязи, пока я следовала за Брюсом, как грустный, наказываемый щенок. Это
был потенциал произвести впечатление на Хэнка. Все здесь были возможными
источниками, и чем больше они воспринимали меня как шутку, тем меньше вероятности, что я узнаю от них что-нибудь полезное.
Предполагая, что если меня не уволят, я буду работать здесь следующие несколько
недель. Даже месяцев. Сколько бы времени не потребовалось, чтобы найти компромат на
Брюса. И, честно говоря, с каждой минутой мне все больше хотелось грязи. Я не просто
хотела знать, был ли он капитаном коррумпированного корабля. Я хотела знать, почему
он так старался убедить всех, что был бесчувственным. Я также хотела знать, почему кто-
то в Деловом Мире даже подозревал Брюса в чем-то подозрительном. На первый взгляд
он определенно не соответствовал образу теневого бизнесмена.
Он закрыл дверь в свой кабинет и подошел к жалюзи, потянув за веревочку, чтобы
мы остались совсем одни.
— Мне не нужно напоминать тебе, как важно быть вовремя, верно? — спросил он, оставив меня стоять, он подошел к своему столу и начал вытаскивать маленькую
коробочку, конверты и листок бумаги, которые он положил передо мной на стол.
О, Боже. Это та часть моей фантазии, где он вытаскивает хлыст, и я говорю ему, что
мне не нравится весь этот джаз, но он все равно наклоняет меня. И он говорит мне, что я
была непослушной, очень непослушной девочкой.
Я закрыла глаза, желая хоть на секунду перестать быть идиоткой.
— Очень важно, — сглотнула я. — Этого больше не повторится. Наверное. Никогда
не знаешь, когда ударит молния и все такое. Но я буду стараться изо всех сил быть
вовремя каждый день с этого момента.