подавлять все это. Я научился этому сам. Думаю, у нас с Уильямом были свои механизмы
защиты от того дерьма, в котором мы выросли. Он научился ни о чем не заботиться. Я
научился бороться за контроль даже в самых неподконтрольных ситуациях. Я научился
брать хаос и наводить порядок.
Это все произошло не сразу. Жизнь бросила в меня почти все, что могла, и
постепенно я закрылся. Думаю, проблема была в том, что вы хороните вещи, которые
хотите защитить, держать в безопасности, но это также держит их вне досягаемости для
вас. Где-то по пути, я думаю, что я замуровал слишком много себя, и в конечном итоге
ничего не осталось, чтобы показать миру, кроме профессиональной компетентности и
лица, на которое женщины любят смотреть. Я чуть не рассмеялся. Наташа знала меня
всего два дня и, казалось, уже попала в точку. Я был не намного лучше робота.
Мои родители опоздали на десять минут. Моей матери было за пятьдесят. У нас с
Уильямом были ее глаза и брови, а от моего отца квадратная челюсть и широкие плечи.
Бог знал, откуда у нас такой рост, потому что оба моих родителя были на несколько
дюймов ниже шести футов.
У моего отца была такая манера ходить, которая умудрялась показывать
неуважительное отношение к любому окружению с какой-то непринужденностью, 18
которой ты не мог научиться. Это было что-то среднее между вразвалочку и чванством, с
постоянно вертящейся головой и кислой ухмылкой на губах. Он смотрел на мир так, словно не был впечатлен, хотя самое впечатляющее, что он когда-либо сделал, это привел
Уильяма и меня в этот мир. Он, казалось, тоже так думал, поэтому нам приходилось
терпеть ежемесячные «посиделки», которые были не более чем тонко завуалированные
денежные захваты.
Согласие даже встретиться с ними в этом месте было последним проявлением
уважения, которое я проявил к ним за то, что они воспитали меня. Я более чем заплатил
все долги, которые мог им задолжать, но я не мог заставить себя полностью их
вычеркнуть из своей жизни. По крайней мере, пока.
Моя мать была скромной женщиной. Хрупкая с постоянно удивленным выражением
лица и неспособностью равномерно нанести губную помаду, которая всегда делала ее
верхнюю губу кривоватой.
— Где твой брат? — спросил отец, садясь.
— Он не смог приехать, — вообще-то я велел Уильяму встретиться со мной в
ресторане на другом конце города. Он, вероятно, уже понял, что я ввел его в заблуждение, но он справится. Тупица всегда давал нашим родителям деньги, вместо того, чтобы