— Насчет того, что источник термальный, я не шутил, — продолжал объяснять Павлик. — Вода очень теплая, в середине почти горячая, поэтому будь осторожна.
Не обращая внимания на мое унылое топтание на месте, нащупал в стене еще какой-то странный механизм и из открывшегося шкафчика извлек темный длинный халат.
— Вот. Это тебе, наденешь, когда искупаешься...
Я бросила на мужчину расстроенный взгляд, потому что искупаться действительно хотелось, но все же...
— Он мамин, правда! — Павлик неправильно расценил причину моего молчания. — Дедушка был одним из реставраторов этого места, поэтому у нашей семьи здесь именная камера хранения.
Он насильно всунул мне халат в руки, невесомым движением погладил мои пальцы и прошептал:
— Не смущайся, я подожду тебя снаружи.
И посмотрел на меня при этом так... Неоднозначно так посмотрел. И грустно. А в целом, совершенно бессовестно, потому что он ушел, закрыв за собой двери, а я себя виноватой почувствовала.
Как-то неправильно все это.
Смыть с себя все: обиду, усталость, чужой запах, злость ...
Платье стянула через голову, в одну секунду избавилась от нижнего белья и с бортика, подняв руки над головой, нырнула в бассейн.
Обманул Павлик. Это действительно была живая вода. Мягкая, теплая, и такая легкая, что мне даже никаких усилий не надо было прикладывать для того, чтобы держаться на поверхности.
Проплыла вдоль бортика два раза туда и обратно, держась подальше от опасно горячего центра, перевернулась на спину, раскинула руки в стороны и улыбнулась пульсирующим загадочным эльфийским огонькам.
Мне было хорошо. Упоительно спокойно, тихо... Я доплыла до бортика и удобно устроилась, положив голову на край бассейна и вцепившись руками в специальные поручни.
Одна из звездочек-сережек вдруг оторвалась от потолка и стремительно помчалась вниз, приземлившись в центр моей груди. Лениво улыбаясь, я опустила глаза, чтобы рассмотреть это эльфийское чудо вблизи. И чудо тоже решило меня рассмотреть, изогнулось маленьким тельцем, подняло миниатюрную голову и глянуло на меня злобными маленькими глазками, открыв чудовищную пасть.
Сначала он раза два или три обежал вокруг секвойи, успокаивая себя мыслью, что делает это исключительно ради того, чтобы проверить периметр, но внутренне прекрасно осознавая истинную причину своего поступка. Остановился у невидимой двери и, прижавшись разгоряченным лицом к шершавой коре дерева, промычал сквозь зубы:
— Успокойся, идиот! Тебе давно уже не четырнадцать!
И даже поднял руку, чтобы воспользоваться секретным механизмом, о котором знали только единицы, но раздраженно мотнул головой и, от греха подальше, сцепил пальцы обеих рук в надежный замок.