— Зачем?
— Библиотека там, по достоверным источникам, больно хорошая...
Кстати, о библиотеке...
— Так откуда, говоришь, ты узнал о том, кто я?
Павлик невнятно что-то пробормотал, и я обернулась к нему, соскользнув с его колен.
— Что?
Он воровато отвел глаза и улыбнулся, а я нахмурилась.
— Я совершенно серьезно, Поль. Во-первых, ты проиграл мне вопрос. И я требую...
Он легко и быстро коснулся губами моих губ, и после короткой борьбы я сдалась, решив такой аргумент взять на вооружение в будущем. Хороший ответ на любой вопрос. И приятный очень.
— Не ругайся на него, ладно? — попросил, позволив, в конце концов, мне сделать глубокий вдох. — Он из лучших побуждений. Хоть это против правил и, к тому же, откровенное нарушение этики.
Все-таки Афиноген зараза и предатель, а врал же, что отличник.
В лесу снова захохотал филин, а мне вдруг стало холодно, я передернула плечами и вздохнула.
— Пойдем спать, Павлик, а? — и зевнула так, что, по-моему, услышала, как челюсть хрустнула.
Мы поднялись, уничтожили остатки порванного халата и огородами и темными улочками минут за пятнадцать добрались до домика мамы Эро.
Как мы устраивали меня на ночлег в кромешной темноте, помню слабо, однако было какое-то стойкое ощущение, что что-то мы сделали не так, но усталость накрыла нас с головой обоих. И где именно нами была допущена ошибка, мы узнали уже утром.
Или, правильнее будет сказать, в обед, потому что, если верить глазам, в тот момент, когда я проснулась, солнце уже не первый час заливало спальню своими лучами.
— А я говорю, что ты не можешь настолько наплевательски относиться к традициям! — где-то очень близко, но все-таки достаточно далеко от моей комнаты вещал женский голос, даже близко не похожий на голос мамы Эро.
— Я же объяснил... — Павлик был раздражен, но при этом почтителен и... испуган?
В груди шевельнулось новое и незнакомое чувство: с кем это он там болтает?
— Свои объяснения прибереги для своей матери. Меня волнует другое: ты целовал ее или НЕ целовал на празднике?
— Ба-а-а-а-а... — простонал мой сообщник, а я мысленно возмутилась: какое дело вообще его родственникам до того, кого он целовал. Не мальчик же уже, вроде как...
— Не бабкай! — голос металлически хрустнул, но женщина продолжила:
— В купальне платье, в спальне твоя рубашка. Девочка голая в твоей кровати под твоим одеялом! Как я объясню это своим подругам?
— Ба! Я спал в комнате близнецов!! — страдальчески взвыл Павлик и в этот момент раздался запыхавшийся и радостный голос его мамы: