— Татьяна Петровна, расслабьтесь. Я веду. Никакого волнения. Вокруг нас никого нет. Только вы, я и музыка. Раз-два-три, раз-два-три! Чарующая музыка вальса. Вы обворожительны, мадам! Вы прекрасно танцуете. Раз-два-три, раз-два-три! Если бы я был хоть на десять лет старше, приложил все свое старание и отбил вас у вашего мужчины!
— Миша…
— Раз-два-три, раз-два-три! Только вы, я и музыка!..
Как галантный кавалер, отвел партнершу на место, откуда приглашал на танец.
— Благодарю вас, сударыня, за незабываемые минуты проведенные с вами в танце.
С улыбкой погрозила пальцем.
— Каретников, ты мерзавец! Но в хорошем смысле этого слова. А ведь я тебя помню еще октябренком. Сколько же женских сердец ты разобьешь, пока не остепенишься?
— Татьяна Петровна, голубушка! Свою норму на этом поприще я давно взял, теперь обещаю быть паинькой.
— Я же и сказала — мерзавец.
А на сцене вокально-инструментальный ансамбль «Горняк», уже занял место, уже готов к работе. Барабанщик «дал» такт, инструменталы подхватили его и солист запел:
Бал выпускной — это вечер прощанья
С детством, со школой, как с домом вторым,
Бал выпускной — это радость с печалью,
Может, не встретимся больше мы с ним.
Море улыбок, цветов всевозможных
И вальса школьного звуки летят,
Но отчего же, так сердцу тревожно,
Слезы-росинки блестят и блестят…
Толпой, правда под контролем взрослых, отправились встречать рассвет. Ночь была по-летнему теплой…
Светало… По безлюдным улицам города бежали взявшись за руки, вопя во все горло от переполнявшей молодости, какой-то щенячьей радости и конечно изрядного количества выпитого. Потом молча стояли, любуясь восходом…
Еще одна неожиданность ждала за жизненным поворотом. Ольгиного мужа переводили на повышение. Выслужил-таки себе теплое место! Не хухры-мухры, на минуточку второй секретарь Обкома партии в городе Ворошиловграде. К новому месту работы умотал так быстро, словно пятки салом смазали. Законную «половину» на неопределенное время оставил в Алмазном. Каретников на него не в обиде, лежал раскинув крепкое молодое тело рядом с Ольгой, тоже совершенно голой с едва оформившимся животиком, гладил этот животик, периодически спускаясь ладонью ниже, лаская шелк растительности между ее ног.
— Мишка, прекрати провоцировать! Ты ведь только что получил все что хотел.
— Оль!
— Все. Лавочка закрыта.
Смежила ноги, легла на бок и плотно придвинулась к нему, умостив голову ему на грудь.
— Уболтала! Тогда поговорим о серьезном. Завтра я уезжаю.
— Может не будем об этом?
— Будем, малыш. И так, сколько времени у тебя на поводу шел. Значит так. Провожать не ходи. Сейчас лишние пересуды ни к чему. Я точно знаю, что ближайшие два месяца у меня даже позвонить не получится.