Валдаев вздохнул. Его задевали подобные маленькие трагикомедии. Он ощутил, как начинают дрожать руки, и засунул их поглубже в карманы легкой ветровки.
— Осторожнее можно?
— Простите, не видел…
— Чего встал, как столб…
— Посторонись, — слышалось вокруг.
Звуки улицы для Валдаева вдруг резко, будто сдвинулся в голове переключатель, стали посторонними и забарабанили градом по пустой черепушке.
Валдаев встряхнул резко головой, прогоняя неприятное ощущение. Он непроизвольно замедлил шаг и встал на пути у десятков «человекошариков», катящих ко входу в метро.
— Куда лезешь, дурило? — крикнул бородач, торгующий газетами, на чей лоток толкнули Валдаева так, что новенький покетбук «Горячее тело» упал на асфальт.
— Виноват, — Валдаев поднял покетбук, отряхнул его и положил на место.
Он встряхнулся, возвращая себе ясность мысли, и бодро устремился к дверям метро, которые, как сток в ванной, затягивали человеческую массу и пускали ее по бесконечным подземным коммуникациям.
Теперь главное отдаться во власть потока. Все на автомате. Опыт выживания в метро у москвича формируется с младых лет. Метро — это поле боя… Бросить в аппарат жетон. Проходя через турникет внутренне напрячься — а вдруг железяка не сработает и прищемит что не положено. Потом — эскалатор. Его лента напоминает конвейер, подающий детали для дальнейшей обработки.
Платформа. Кто же не знает, что в час пик интервал — минута. Если больше — значит, на путях непорядок.
Вагон. Тут каждый закуток знаком, отстоян, отсижен, обтерт. Ты прекрасно знаешь, что на одном сиденье размещаются шесть человек. Если меньше — значит, кто-то слишком толстый или слишком наглый, что не хочет ужаться. Враг. Таких все остальные мимолетно ненавидят. В метро надо ужиматься. Метро — особый мир. Плотно упакованный. Мир несмертельных человеческих трудностей. У кого-то оттягивает руку тяжелая сумка. Кто-то вспотел. У кого-то першит в горле, и он кашляет. А в углу — свободное пространство. Там обосновался бомж. Это право московского бомжа — сидеть в одиночестве почти на пустой скамейке в час пик. Запах — их билет на проезд в первом классе.
Пересадка на кольцевую линию. Желанная для многих станция. Вагон утрамбовывал в себя на семи предыдущих станциях человекомассу, чтобы здесь разом извергнуть ее из своего брюха.
Валдаев в брошенной в едином порыве толпе рвется на перрон. Кого-то обтекает, кого-то прижимает. Ну, старикашка с клюкой, чего застыл? В душе вспыхивает раздражение, когда не попадающего в общий поток и не отвечающего общему ритму хочется отодвинуть в сторону, отпихнуть. В метро все всегда стремятся вперед. И человекозатычка, тот, кто не успевает вовремя поворачиваться, — кто он? Враг.