Во всяком добром выборе, если он исходит от нас, суть нашего намерения должна быть просто лишь рассмотрением того, для чего я был создан — то есть для прославления Господа нашего и спасения моей души. Таким образом, что бы я ни избрал, это должно помогать мне в достижении цели, для которой я был создан, не подгоняя цель под средство, но средство под цель…»[55] — говорится в «Духовных упражнениях». А разве не странно представить себе прославление Господа аморальными делами? Для человека глубоко верующего, каким, несомненно, был Игнатий, и вовсе невозможно.
Но оставим трактовку фразы, приписанной нашему герою, и попытаемся окинуть взглядом его земные странствия. К чему привело его фанатически упрямое самосовершенствование? Какую победу принесли рыцарские сражения? Удалось ли ему просветить души, как он стремился?
Противники иезуитов подчеркивают: несмотря на декларацию огромной важности просвещения, Общество Иисуса не дало миру великих ученых. Это действительно так. Но ведь и сам Игнатий начал заниматься научными изысканиями лишь ради возможности доносить свои мысли до большего количества людей. Для него наука уж точно была средством, а не целью.
Чаще всего успеха достигает тот, кто может уловить тенденцию своего времени и добиться резонанса с ней, пусть даже не намеренно, а интуитивно. Правильно «угадавший» направление художник приобретает известность; торговец, закупивший правильный товар, богатеет. Мартину Лютеру не нужно было даже ничего угадывать — проблема, о которой он громко возвестил миру в своих знаменитых девяноста пяти тезисах, лежала на поверхности и делала всю его деятельность сверхактуальной. А Лойола? Его называли Анти-лютером, хотя он ни разу не высказался о своем оппоненте, как и о других протестантах. Вероятно, он чувствовал тенденцию Нового времени острее своих идейных противников. Он видел за Реформацией призрак будущей дехристианизации Европы, о которой сейчас говорят довольно часто. Оттого так самоотверженно и бросался на амбразуру. И ему удалось создать воинство, которое, может, и не спасло целостности западного христианства, но сильно затормозило его распад.
Как же мог так сильно повлиять на мир один тяжелобольной и не самый грамотный и высокообразованный человек, пусть даже и придумавший гениальный личностный тренинг? Чем-то он отличался от обычных людей, оттого и был канонизирован, а не просто вошел в историю, как множество других значимых персон.
Сказано в Евангелии от Матфея: «Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас». Именно в вере была главная сила Игнатия Лойолы — в вере, а не в грандиозных амбициях, организаторском таланте и фанатическом упорстве в достижении поставленной цели. В завершение процитируем здесь любимую молитву святого, которая передает его глубоко личное и трепетное ощущение постоянного контакта с Творцом, которое и является настоящей верой.