Я долго молчу, просто вдумываюсь в ее слова. Потом бросаю свой меч между нами. Он с лязгом падает на пол.
– Подними, – требую я.
Тарин качает головой.
– Я не хочу с тобой драться.
– Уверена? – Я стою прямо перед ней. Совсем близко. Знаю, как ей хочется схватить меня за плечи и оттолкнуть. Должно быть, ее бесит, что я целовала Локка, спала в его постели. – А мне кажется, хочешь. Думаю, ты с удовольствием ударила бы меня. А я точно знаю, что хочу ударить тебя.
На стене, высоко над камином, под шелковым стягом с перевернутым месяцем, гербом Мадока, висит меч. Я забираюсь на стул, с него шагаю на каминную полку и снимаю оружие с крюка. Подойдет.
Спрыгиваю на пол и иду к ней, нацелившись клинком в сердце.
– Я не упражнялась, – говорит она.
– В отличие от меня. – Я подхожу ближе. – Но у тебя меч лучше и право первого удара. Это честно, даже более чем честно.
Тарин смотрит на меня, потом поднимает Закат. Делает несколько шагов назад, потом идет на сближение.
На другом конце зала Ориана вскакивает с кресла и ахает, но к нам не подходит. И даже не останавливает нас.
Столько всего порушилось, что я не знаю, как это собрать. Но я знаю, как драться.
– Не будьте идиотками! – кричит Виви с балкона. Я не могу себе позволить обращать на нее внимание. Я слишком сосредоточена на Тарин. Мадок учил нас обеих, и хорошо учил.
Тарин наносит удар.
Я отбиваю, наши мечи скрещиваются. Металл поет, по залу идет звон, как от удара в колокол.
– Приятно было обманывать меня? Нравилось чувствовать, что ты чем-то лучше? Нравилось, что он флиртует со мной, целует меня, а на тебе обещает жениться?
– Нет! – Она с некоторым усилием парирует серию моих ударов, но тело ее помнит, как надо пользоваться мечом. Тарин скалится. – Мне это было ненавистно, но я не такая, как ты. Я хочу принадлежать этому миру. Противиться им – значит делать все хуже. Ты не спрашивала меня перед тем, как выступила против принца Кардана – может, он начал это из-за меня, а ты просто продолжала делать свое дело. Тебя не заботило, что это навлечет неприятности на наши головы. Мне пришлось доказывать Локку, что я другая.
Несколько слуг собрались поглазеть.
Игнорирую их, не обращаю внимания на ломоту в руках после рытья могилы прошлой ночью, на боль в пронзенной ладони. Мой клинок разрезает юбку Тарин, едва не задев кожу. Она таращит глаза и отшатывается назад.
Мы обмениваемся сериями быстрых ударов. Тарин начинает задыхаться – не привыкла к такому напору, но не уступает.
Я наседаю и наношу удар за ударом, так что ей не остается ничего другого, как защищаться.