– Чего не надо, мля? – ощетинился Энцо.
– Не ругайтесь на них. Они… Вы же видели, что они не в себе. У них своя печаль.
Энцо фыркнул. Печаль, ну да. Пусть они расскажут о ней девчонкам-продавцам, у тех печали уже нет. Вообще никакой.
Он перешагнул холодные ноги.
Жрать хотелось так, что кишки в узел свернулись.
* * *
Энцо затолкал остатки бутерброда в рот и полез на кухню за добавкой. Перебрал пакеты на полках холодильника, затем порылся в охлажденных заготовках. Накидал еду прямо на поднос, без тарелок: жареные куски курицы, картошку, засохшую лепешку и кучу каких-то колобков, слепленных из крупы и мяса. Щедро полил все это соусом. Марсовы яйца, как же хорошо…
– «Курцепс» я бы вам не советовал, – влез Гиппократ. Он ел неспешно, откусывал бутерброд понемногу и прожевывал минут десять, как будто жрать не хотел. Рядом ковыряла макароны хромая медсестра. Они со стариком вроде как поладили, всю дорогу шли рядом, а теперь за один стол сели. Правда, молчали, как рыбы. Может, Энцо мешал, может, еще что. Плевать.
Он глянул на мясо, которое выбрал. Нормальные куриные ноги, острые, мясистые, с хрустящей коркой и жирком. В тоннелях такие бы с костями сожрали.
– Это ещё почему?
– Употребление генномодифицированной птицы негативно влияет на активность головного мозга, сосуды, сердце и потенцию.
– И потенцию? – уточнил Энцо.
Гиппократ кивнул, и аппетит к куриным ногам резко уменьшился. Не пропал, нет, но поутих. Энцо запустил пальцы в лоток с картошкой и стружками соевого мяса. На вкус было очень даже. И чего никто не ел? Все расселись по здоровенному, уставленному столами залу и ресторанам вокруг. В одном, правда, обосновалось семейство номеров, и Энцо со своими патрициями туда не лезли.
– Вы позволите мне осмотреть вашу ногу после обеда? – Гиппократ обратился к медсестре, затем глянул на Энцо. – И ваше ребро, Двести Шестой.
– Энцо, – отозвался Энцо.
– Что, простите? – нахмурился Гиппократ.
– Меня Энцо зовут, а не Двести Шестой.
Нарушение закона, ну да, хотя ему плевать. Зовите легионеров, давайте! Вот только где они сейчас, эти легионеры?
– Хорошо. Энцо, – осторожно кивнул Гиппократ. – Меня зовут Марк Терренций Катон.
– Угу. – Энцо решил не запоминать. Звать Гиппократом куда проще. – А тебя как? – он сунулся к медсестре, больше из желания насолить им всем, чем познакомиться. Пусть знают и называют его по имени. Он человек, а не машина с серийным номером.
– Веста, – бросила медсестра.
– В честь богини, что ли?
Веста молча уставилась на Энцо, будто хотела нос откусить. Макаронина сползла с вилки, оставив кровавый помидорный след на рукаве медкостюма.