— Входите, Аля!
Но дверь не шевельнулась. За ней кто-то стоял — но не входил в комнату. Подойти и открыть было невозможно… Вспыхнуло ясное дежа вю — но только на миг: да, конечно, едва освещенный погреб, два насмерть перепуганных человека прислушиваются у запертой двери, за которой — словами не выразимый ужас. Но сейчас — это ведь Аля? Больше некому… И в ту же секунду он услышал знакомый музыкальный скип во дворе: так открывалось дверь Алиной избушки! Не соображая, метнулся к окну: помощница в пестром халатике спускалась со своего ладного крылечка, на ходу закутываясь в старушечий оренбургский платок. Алексей обернулся на дверь: кто-то другой, не Аля, сделал шаг по площадке и принялся шустро спускаться в холл, ей навстречу. На нее сейчас нападут? Надо спасать? Как? А если и его тоже? Неужели он такое дерьмо, что побоится вступиться за женщину? Да его же ноги еле держат, он и сам пропадет, и ее не спасет, так что какой прок!
И в этот момент целая и невредимая Аля, на правах утвержденной любовницы, без стука вошла в полутемную спальню, щелкнула выключателем, повела туда-сюда носом:
— Опять!.. С утра… — и укоризненно покачала головой.
— Кто там был?! — перебил Алексей.
— Где? — спросила женщина.
Он взвизгнул:
— Не прикидывайтесь! Вы не могли не столкнуться на лестнице! Или вы с ним заодно?!
— С кем? — искренне недоумевала она.
Старик затопал перед изумленной секретаршей ногами в бессильном гневе:
— С той сволочью, которая тут разгуливает, вот с кем! Которая мой телефон… Мой телефон испохабила, пока я спал! Так что я никому не могу позвонить! И которая шастает по лестнице и под моей дверью сопит!!! Вы лжете мне!! Вы — интриганка! Я теперь вас раскусил, я знаю!! Имейте в виду, что я больше ни минуты, ни минуты… — что-то оборвалось в нем, он обреченно опустился на скомканную постель и беззвучно заплакал.
Аля тихонько опустилась рядом, с настойчивой нежностью обхватила его локоть, прижалась виском к плечу и зашептала, борясь со слезами:
— Алеша… Пожалуйста… Ты слишком много пьешь… Ну, нельзя же так… Нельзя… Посмотри, до чего ты себя довел, смотреть страшно… Небритый, лохматый, не моешься… Прошу тебя, милый…
— Кто здесь еще есть, кроме тебя? — упрямо спросил он, безуспешно выдираясь из объятий. — Твой любовник? Отвечай сейчас же! — и вдруг у него вырвался детский болезненный всхлип: все-таки не хотелось, чтобы она еще с кем-то…
Женщина грустно покачала головой:
— Никого здесь нет, Алеша. Никого, кроме нас двоих. А у тебя, кажется, уже слуховые галлюцинации начались… Послушай, если ты не перестанешь…