- Да. Вы, Михаил Федотович, знаете тактику, я - практику, а Салтыков ничего не знает: ни практики, ни тактики! - запальчиво сказал он.
Каменский засмеялся, откидывая назад голову.
- Верно изволили заметить, Александр Васильевич: ни тактики, ни практики! Верно! - смеялся Каменский.
Когда Салтыков вернулся в комнату, Суворов поднялся:
- Ваше сиятельство, мне уже пора: вечереет.
- Успеете! До Негоешт не больше десяти часов, как говорят молдаване. Ехать еще жарко. Посидите. Сейчас шербет принесут, рахат-лукум. Выпьем кофею по-турецки. Знаете, как здесь пьют? Сперва съедят ложечку варенья, запьют холодной водой, а потом - густой кофе без сливок. Куда как хорошо! Вот попробуете!
- Нет, благодарствую, Иван Петрович!
Право, мне уже надо в путь-дорогу...
- Пожалуй, Александру Васильевичу надо собираться, - поддержал Суворова Каменский. - А то и к утру не доберется. Ведь до Негоешт пятьдесят верст.
- Ну, коли так спешите, что ж делать, - согласился Салтыков. - Значит, поиск не откладывать! Пощупать Туртукай как следует!
- Сделаю. Бог милостив, - ответил Суворов. - Только, ваше сиятельство, сила у меня невелика...
- А какой в Негоештах деташамент? (Деташамент - отряд.) полюбопытствовал Каменский.
- Пехота - астраханцы, штыков около восьмисот,- перечислял Салтыков, а кавалерия - Астраханский же карабинерный, сабель без малого четыреста, да казаки Леонова, коней с пятьсот.
- Кавалерии предостаточно, а пехоты действительно маловато, - сказал Каменский.
- Вот и я говорю... - начал Суворов.
- Пришлю, пришлю, не бойтесь! Поезжайте! - перебил его Салтыков.
Суворов откланялся. Он вышел из дома и быстро затопотал по каменным ступенькам крыльца. Впалые, худые щеки Суворова горели румянцем.
"Вояки! Полководцы!" - со злостью думал он.
У крыльца стояла тройка вороных генерала Каменского, запряженная в щегольской экипаж. Кучер-солдат, не выпуская из рук вожжей, дремал, сидя на козлах.
Поодаль, у садовой изгороди, в канаве, скособочилась каруца - узкая длинная молдаванская телега, на которой приехал из Ясс в Букарест генерал-майор Суворов. Двое суруджу - старик с длинными черными волосами до плеч и черноглазый красивый парень - сидели тут же под забором. Старик ел кукурузную лепешку, а молодой, напевая что-то заунывное, молдаванское, лениво пощелкивал по крапиве своим невероятно длинным кнутом.
- Ну, поехали! - крикнул им Суворов.
Ямщики вскочили. Выволокли из канавы на дорогу худых лошадей и неуклюжую каруцу. Старик начал торопливо приводить в порядок скверную веревочную сбрую. которая едва держалась на лошадях. А молодой проворно перебегал от лошади к лошади и зачем-то дергал их за уши и тер им ладонью глаза.