— А я думал, что меня надо называть господином, — откликнулся Эллис. — Ты же сам дал такое распоряжение.
— Верно. Решил, что порядок надо установить заранее.
— Какой порядок? Чтобы каждый знал свое место?
— Ну да. — Уоррен украдкой покосился на дверь лаборатории, а потом положил руку на плечо Эллису и отвел его подальше во двор, где вечернее солнце уже начало отбрасывать длинные тени. Понизив голос, Уоррен продолжил: — Эти лысики — ребята славные, но они ведь ненастоящие люди. Не то что мы с тобой или наши дети. И они ведь не умрут от старости, так что никуда не денешься, придется жить вместе. Надо, чтобы они понимали свое место при новом мировом порядке.
Место при новом мировом порядке? Господи, да куда Эллиса занесло? На рабовладельческий юг или в нацистскую Германию? Такое чувство, что на дворе стоял тридцать шестой год…
— И какое же место ты им отвел?
Уоррен прищурился:
— Да что стряслось-то?
— Я только что заглянул на ферму. Там был Роб, и он собирался побить Яла палкой, потому что пришла его очередь измываться над товарищем. Говорят, твоя идея?
— Эллис, у подземных жителей нет никакого представления об авторитете. Я их воспитываю. Как дело пойдет на лад, нам потребуется дисциплина. Ребята должны научиться выполнять приказы.
— У меня вопрос. Зачем им выполнять приказы? Я понимаю твою мечту о жене и детишках, разделяю радости честного труда и простой жизни, но это не значит, что мы должны строить фашистское государство. Почему нельзя соблюдать равноправие?
Казалось, Уоррен не слышит, что ему говорят. Такое выражение появлялось у него на лице всякий раз, когда в баре кто-нибудь начинал жаловаться на футбол или называл его взгляды на женщин устаревшими.
— Потому что люди не равны друг другу, — ответил Уоррен. — Это все байки социалистов.
— «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными». Второй абзац Декларации независимости. Помнишь такую? — произнес Эллис, невольно повысив голос.
Уоррен нахмурился.
— Ну да. Все люди. То есть мы с тобой, приятель.
— Не думаю, что Джефферсон разделял людей на настоящих и искусственных.
— Джефферсон был умный дядька, — ответил Уоррен с хитрой улыбкой и снисходительно подмигнул Эллису. — Написал ровно то, что хотел написать. Уж поверь, в усадьбе у старины Томми было полным-полно рабов. Он не путал настоящих людей с прислугой. Дело в том, что все мы разные. Ты умнее меня. Я сильнее тебя. И ничего не попишешь. Можно мечтать, чтоб все стали одинаковыми, но разве ж такое бывает? Ну, за исключением лысиков. Но они сами прекрасно понимают, что это против природы. Потому и пришли сюда. Мы с тобой знаем, как живут люди в нормальном обществе. Проявляют инициативу и радуются конкуренции. Настоящий мужик от драки не увиливает. А еще мы с тобой умеем о себе позаботиться. И сможем выжить, если вдруг начнется серьезная заварушка. Вот поэтому мы — важные и ценные члены общества, а лысики — нет. И это не оскорбление, просто жизнь такая. Конечно, мы все равны, просто некоторые из нас равны более чем другие.