«Больные, что ли?! Да как же так?!» — пронеслось в голове Барыгина. От вида старушки в сердце неприятно заныло, а руки пробрала мелкая дрожь. Взяв себя под контроль, Барыгин унял тремор, но холодный пот остановить не удалось. Солдат дернул затвор, и с щелчком дослал патрон в патронник, но автомат пока не вскинул. Барыгин ошарашенно глядел на пожилую женщину, и затем обменялся с Леоновым, стоявшим у соседней бойницы, обеспокоенным взглядом. На бойцах были противогазы, скрывавшие лица, но без дураков было понятно, что все переживали. Атмосфера была крайне напряжённая. Автоматы никто так и не вскинул.
— Ну вот! Есть же совесть! — сказала бабушка. — Откройте, мальчики! Выпустите людей! Мы же не бараны на убой! Мы живем в свободной стране, налоги платим…
Крики старушки превратились в невнятное бормотание, которое неожиданно перекричал вопль, раздавшийся в рации:
— Сука! Немедленно вскинули автоматы, и открыли предупредительный огонь! Вы что, хотите под трибунал?! Хотите, чтобы ваши семьи стали жертвами инфекции?! Вам отдан приказ! Выполнять! Отогнать людей от стены!
Угроза сработала. С сомнением, но солдаты вскинули оружие, сняв его с предохранителей, и хором выстрелили в небо. Барыгин тоже поднял ствол вверх, и тоже нажал на спуск, заставив автомат с грохотом выпустить пулю. Эхом по улицам пронеслись громыхнувшие выстрелы, а от ствола к небу устремилось прозрачное лёгкое облачко. Старушка дрогнула, но всё же, смело, не отводя взгляда, продолжала смотреть на солдат. Толпа неожиданно стихла, громкоговоритель так же заглох, все будто застыло. Ноздри заполнил запах ружейного пороха.
— Отойти от стены! — дрожащим голосом крикнул Барыгин, нацелившись на старушку. — Немедленно вернитесь в толпу! Все — разворачивайтесь, и идите домой! Иначе мы будем вынуждены открыть огонь!
«Пожалуйста!» — хотел добавить Барыгин, но с трудом сдержал себя, чтобы не терять авторитета и внушительности в глазах людей. Боец был на грани срыва. Сердце колотилось, как отбойный молоток, пульс зашкаливал, отдавая в висках стуком, но на службе Барыгина хорошо научили себя контролировать.
— Я блокаду Ленинграда прошла, сынок! Я видела смерть, и теряла на войне близких! Что тут смерть, — старушка указала на стену, — что там смерть, — она махнула рукой назад. — Съедят нас там! Так какая разница, где помирать?! Ты меня не пугай своей пукалкой, пуганая! Быстро откройте двери!
«В каком смысле съедят?» — удивился Барыгин, поразившись отваге старушки. В глубине души она его даже восхитила.
— Да ты рехнулась! — крикнул кто-то из толпы. — Иди назад! Пошли домой! Не выпустят нас!