А чужое сознание все еще не просыпалось; не давало о себе знать… Нет, осознал вдруг он, оно уже давно не спит. Вот уже пару дней.
Они просто стали одним целым, слились. Раньше он не смог бы просто так, за здорово живешь убить человека. Но вот перед ним труп — а угрызений совести ни малейших… Вообще никаких эмоций. В душе — ледяная пустыня…
— Уйди, Инга! — хриплым, срывающимся голосом заорал передний.
Витя… Он еще помогал могилу копать.
— … А то — и тебя заодно…
Вадик почувствовал, как когти непроизвольно подались наружу, крылья встрепенулись, но развернуться им он не дал. В глазах от усилия помутилось — похоже, он все-таки боролся с новым соседом, только борьба шла не на уровне сознания, а глубже.
Он только заворчал утробно, опустив руку на плечо своей женщины. Попытался было отодвинуть ее в сторону, но почувствовал, что она сопротивляется изо всех сил. Ладно, не ему сейчас выступать…
— Уйди, говорю! Он Нинку сожрал днем!
— Да что вы с ними рассусоливаете! Стреляйте! — женский голос из-за спин вооруженных мужиков. Хорошо из-за чужой спины орать…
Тут уже Вадик не удержался, хотел рявкнуть на эту трусливую суку — «заткнись, не трогал я вашу Нинку!..»
Вырвался рев.
У второго мужика с ружьем не выдержали нервы.
По чувствительным ушам словно доской ударили, в голове зазвенело; он даже сжался, ожидая удара пули — хотя знал: когда услышал выстрел, бояться уже поздно, пуля быстрее звука…
Инга ткнулась спиной ему в живот и тихо сползла вниз.
Он даже не поверил сначала, подхватил ее за плечи, мягко опустил на обрамляющую гравийную дорожку траву.
— Инга… Что с тобой, девочка?.. Ну давай, не дури, открой глаза…
Они даже оружие опустили, разобрали, наконец-то в его рыке слова…
Инга зажимала руками огромную рану в груди. Глаза все же открылись, слезы боли сразу же расчертили по щекам мокрые дорожки.
— Инга… — Это уже была почти нормальная человеческая речь, связки все быстрее привыкали работать правильно…
Рука медленно, неуверенно поднялась, коснулась его губ, оставляя внутри все остальные слова, которых все равно было бы мало — слишком много они не успели. Слишком много… пальцы коснулись щеки, повели за собой, словно магнитом…
Он опустил огромную голову на ее плечо; все же удержал на весу — ей будет больно.
— Прости… Прости меня… Не смогла… — он приподнял голову, заглянул в ее глаза.
В последнем усилии она дотянулась до его губ своими, поцеловала… Вадик еще придержал ее голову — но уже понял, что целует труп.
Красавица и чудовище.
В груди что-то лопнуло, как перетянутая первая струна гитары, его окатило холодом. Мышцы вздулись, сжигая в себе подкатывающую ярость; он аккуратно уложил голову Инги на траву; его качало, хотя он и стоял на четвереньках. Вадик нашел взглядом того, слабонервного…