На веранде грохнула дверь. Наташка даже подпрыгнула — возвращается!..
А она начала его бояться.
Но шагов не слышно. Может — ветер?
Она подхватила лампу, осторожно, на цыпочках, пошла к двери. Пальцы сами, без ее согласия, задвинули засов, она замерла и прислушалась.
Тяжелое, хриплое дыхание…
— Саша? Это ты?
Тишина. Дыхание.
Где-то поблизости грохнуло, Наташка даже не сообразила, в чем дело; но звук был знаком… Очень знаком…
Выстрел.
Дыхание за дверью сбилось, стало неровным.
Стон.
Он ранен?
Обида тут же забылась, она даже не заметила, как открыла дверь, вылетела на веранду…
Вот тут у нее самой перехватило дыхание, даже заорать не получилось.
В дверях веранды стояло, покачиваясь, чудовище.
Тишину на улице вспорол оглушительный рев, в котором не было ничего человеческого, он перешел в многоголосый вопль ужаса, еще раз грохнуло.
Почему-то пахло дымом.
Чудовище сделало шаг и протянуло к ней руки. Она выронила керосинку, метнулась в дверь, но захлопнуть не успела — дверь придержали огромные пальцы, рванули на себя. Она отступала в теплую тьму дома, тварь двигалась за ней — а на веранде разгорался разлившийся керосин. Монстра раскачивало, он подволакивал одну ногу, в грудной клетке что-то хрустело — как снег под каблуком в морозное утро.
Она все же поняла, кто перед ней.
— Катя?..
* * *
Вадику пришлось поесть. Он чувствовал, как ему досталось… Тело онемело, одна рука не слушалась, подгибалась при попытках подняться хотя бы на четвереньки. Он судорожным движением бросил себя к трупу и впился зубами в еще теплое мясо.
Он отключил все эмоции. Потом будет время осознать, что же он натворил. А сейчас — нужно выжить.
Наконец, сумел подняться на ноги.
Инга лежала сломанной куклой. Он прикрыл ей глаза, осторожно, хотя уже не мог причинить ей боль даже этой ручищей.
Какой-то раненый заполз в его «Газель», да так и сдох там — видимо, хотел дать деру. Куда отсюда сбежишь?..
Заковылял прочь по дороге, бесцельно, желая лишь найти угол, в который можно заползти и забыться.
Что-то еще горело, разгоняя сырую мглу нестерпимым жаром. Еще чей-то дом. Ночь горящих домов… в широком круге света лежало что-то темное, от полыхающего дома к этой груде тянулась широкая черная полоса. Вадик всмотрелся, направился к непонятному сгустку тьмы.
Чем ближе подходил, тем медленнее двигался — уже пришло узнавание. Мощное тело, похожее на его собственное; покрытое жесткой щетиной. Сложенные крылья, прорвавшие какую-то тряпку, натянутую поверх… Платье.
Покойная завклубом. Не такая уж и покойная.
Тело едва заметно вздрагивало. Вадик нагнулся, превозмогая собственную боль; перевернул ее на спину.