А теперь это стало дешево и очень просто и дается кому угодно на каждом шагу, без всяких затруднений и формальностей.
Прежде для этого надо было жаждать, томиться, добиваться. Теперь достаточно поманить друг друга пальцем:
– Вы любите развлекаться, я тоже люблю развлекаться.
И готов роман.
Это всё равно, как путешествие в Париж, которое прежде стоило несколько сотен, а теперь пятьдесят рублей.
Все демократизировалось, и любовь, хорошая, поэтическая юношеская любовь тоже демократизировалась.
Прежде любовь была, как месяц, одна в целом небе, теперь она стала, как фонарь на улице, по два на каждом квартале, которые жидко светят на десять шагов кругом и не больше.
Дешево и гнило. Когда любовь доставалась дороже, она была добротнее. Теперь она дешевле – оттого она теперь и не та, что была, а поплоше, послабей.
Это совсем не шутка. Это симптом большого разложения, свершившегося внутри нас. Это симптом нашей болезни и в то же время угроза нашим будущим детям.
Потому что любовь – это голос природы, зовущей к творчеству, и в ком этот голос слаб, тот не подарит миру крепкого поколения…
У нас он и она свободно сходятся вечером под акациями, целуют друг друга и говорят с легким сердцем:
– Мы не можем принадлежать друг другу, потому что у нас разные дороги. Но ведь все равно любовь проходит. Жить всегда вместе значило бы надоесть. Мы возьмем от сегодня то, что можно, а завтра пойдем каждый в свою сторону и сохраним навсегда доброе воспоминание…
Нам иногда кажется, что потом, успев насытиться флиртом до брака, наши девушки становятся примерными матерями.
Это правда. Но не обманывайтесь.
Эта женщина будет заботлива со своим ребенком, но ребенок, рожденный от жидкой и холодной крови, никогда не вырастет истинным чемпионом человеческого рода. Она может стать отличной матерью-воспитательницей, но как мать-родительница она уже пала и не поднимется…
Мы внесли на арену любви новый принцип – свободу, но попутно мы обескровили саму любовь. Новые люди, больше нас смелые, цельные, самовластные и независимые, сумеют слить воедино свободу нашей любви с мощью любви настоящей, стихийной и вновь первобытной.
Альталена