Но теперь интеллигентный человек вообще не допускает опьянения. Вместо вина мы употребляем пиво, а еще охотнее и чаще – кофе и чай, которые дают нам возбуждение в приличных и благонамеренных градусах.
С любовью стало то же: из вина ее превратили в чай, и довольно жидкий.
Я недавно перечитывал сказки «Тысячи и одной ночи». Там написано, что принцесса Будур и принц Камаральзаман, увидев друг друга, оба упали в обморок от страсти.
Помню, когда я это прочитал, то крепко позавидовал этим людям с такими странными именами.
Конечно, я не нахожу ничего особенно хорошего в том, чтобы порядочному человеку падать в обморок от страсти.
Но завидна, как хотите, такая сила чувств. Вникните: увидеть любимое существо и вдруг всеми нервами до того ярко ощутить желание отдать ему себя, чтобы от одного представления захватило дух и помутилось в глазах!
Вероятно, люди, так умевшие желать возлюбленную, вообще умели крепко желать и не нам чета…
Странная и обидная судьба наша, судьба этого поколения. Книги, что писали большие писатели для наших дедов и отцов, когда деды были уже взрослыми, – нам эти книги послужили чтением для детского возраста. Мальчиками и девочками прочли мы и Шиллера, и Тургенева.
В этих книгах так чудно говорилось о любви, что мы, дорастая до шестнадцатого года, и в самом деле ждали чего-то чудного.
Мы ждали, что у нас будет кружиться голова и сердце будет сжиматься как-то так, что оно выйдет вместе и мучительно, и сладко, и что после первого поцелуя мы не будем чувствовать земли под собою и помнить себя от блаженства…
Пришла пора любви, и оказалось, что ничего подобного.
Никаких восторгов, никакого головокружения, проводишь время с приятностью, вот и все…
И поэтому, когда говорим друг другу о наших чувствах, мы преувеличиваем и подкрашиваем их.
Мы за волосы приподымаем их на вершок от земли, чтобы они не казались уж такими крохотными.
Мы говорим:
– Я люблю вас!
А это значит:
– Вы мне нравитесь…
Причины всего этого меня в данный момент не интересуют. Тут десятки причин, лежащих главным образом в рыночном устройстве мира сего: современная дешевизна любви, ее легкая достижимость и общедоступность.
Я говорю не о той дешевизне, которая котируется на Дерибасовской по рублю после двенадцати часов ночи. Это есть дешевизна мяса, а не любви.
Купля-продажа мяса всегда была грязна, и теперь не грязнее, чем было прежде.
Но игра любви, все то, что называется ухаживанием, признанием, свиданиями – лунные ночи, запах акации, все это еще недавно, еще 25–30 лет назад, было свято и редко и давалось человеку, может быть, один раз в жизни.