____________
Утром, к великому моему удивлению, Галя приглашает меня в гости к своей матери Клавдии Андреевне Грабовой. Я с ней еще не знакома и воспринимаю свое появление в ее доме как смотрины. Встретила внешне доброжелательно. За беседой незаметно ко мне присматривается. Галя с Веней подчеркнуто внимательна и нежна. При прощании, как бы между прочим, Клавдия Андреевна наказывает: «Веня, держись Гали!»
____________
Галя в своем отношении ко мне совершенно непредсказуема. Позвонила по телефону и пригласила приехать, чтобы всем вместе послушать выступление по телевизору Высоцкого. Веничка его очень любит. Являюсь. Не могу не почувствовать ее сильное раздражение, вызванное моим присутствием.
Слышу, как Ерофеев ей шепчет: «Не обижай девчонку». Собираюсь домой. Веничка умоляет: «Не уезжай, не уезжай!» Из глаз его градом сыплются крупные слезы. Первый раз вижу его в таком состоянии. И все же уехала. Из-за Гали. Она вышла на кухню и долго, в оцепенении, подперев голову рукой, смотрела в темное окно…
____________
Веничка выразил желание приехать ко мне в гости на Юго-Запад. До самого подъезда его провожала Галя. Зайти отказалась, как ни уговаривала. Сразу же обругал все вывешенные на стенах картины художников-шестидесятников. Даже моего любимого Зверева. «Какие-то все дутые», – сказал он.
Правда, похвалил одну мою работу – занесенную снегом в вечернем лиловом лесу часовенку.
Через несколько часов по вызову Венички с несколькими бутылками сухого вина появился «любимый первенец» Вадим Тихонов[5]. Вижу его впервые. Показался занятным. По неуемным комплиментам в мой адрес сразу чувствую его прочную неприязнь к Гале: «Поздравляю, Ерофеев. Наконец-то тебе повезло! Надо же, без горла – и такая любовь! К ней грязь не пристанет. Видела бы Носова, что у тебя появился аппетит» (Веня съел омлет).
Мне: «Он тебя постоянно цитирует, все за тобой записывает. Ушел бы от нее, если бы она не попадала в больницу. Ей от него только валюта нужна» и т. д., и т. д.
Веничка поддакивает: «Она думает, что только при ней я могу писать». Вадик удивлен, что Галя меня еще как-то терпит: «Пожилых женщин она не признает. У них все может быть серьезным. Вот молоденькие – куда ни шло. У них все кратковременное».
Разговор прерывается появлением моего отца. Они с Ерофеевым заочно знакомы. Папа восхищается его «Петушками». Веничка слышал о нем как о крупном ученом, остроумном, доброжелательном, разносторонне образованном человеке. Папа только что прочитал «Вальпургиеву ночь» и охотно делится своими впечатлениями. Уходя, с добрым автографом подарил Вене свою книгу о Ферсмане. Ерофеев рад подарку, тем более что в книге есть глава «Хибинская эпопея», а ведь Кольский полуостров – его родина. «Я думал, что войдет кто-то вроде Докучаева, – сказал Веничка, – а он, оказывается, – свой парень». И уже потом, когда прочтет папину книгу, он мне скажет: «Мне очень понравился А.И. (Александр Ильич Перельман. –