И все равно это ужас какой-то! Он ведь даже не представляет, как к ней, к Алене этой, подступиться после той знаменательной встречи в первый ее день.
Ну а во-вторых, хочешь не хочешь, а придется Максу обо всем рассказать. Как он отреагирует — даже гадать не надо. Уже заранее больно. И все равно сказать ему нужно. Лучше уж сразу, чем оттягивать. Повиниться, покаяться. Ведь этот самовлюбленный идиот так любит, когда перед ним пресмыкаются и лебезят, даже вон Ника простил.
«Ничего, не переломлюсь, и язык не отсохнет», — решил Ренат, набирая номер Явницкого.
— Ты где, Макс? — спросил, с недовольством заметив, как все внутри поджалось в ожидании. — На парковке? Жди меня. Сейчас буду!
* * *
Максим только взглянул в лицо друга и сразу понял — разговор будет не из приятных. И даже догадывался, о чем конкретно пойдет речь. Наверняка ведь об идиотском споре, на который Шилов все же сумел развести Мансурова.
— Макс, только сильно не психуй, а? — Лицо у Рената сделалось жалостливое. Он, может, и сам того не знал, но вот это выражение его срабатывало безотказно.
— Только не говори, что подписался на тот спор.
На сердце у Максима стало холодно и тяжело.
— Я и сам не понял, как он меня в угол загнал с этим спором, — зачастил Мансуров. — Умеет, сука, давить на слабое. Прям как будто знает, куда жать. В общем, слово за слово, а потом уже было никак не отвертеться. Они бы меня на всю школу треплом и трусом прозвонили.
— Ну и не пофиг ли? — искренне удивился Максим.
— Конечно, не пофиг! Тебя бы со всех сторон звали ссыклом, тебе было бы пофиг, что ли?
— Да пусть бы попробовали. И вообще, что за бред? Ушел бы сразу, когда я тебя звал. Ты сам нес много лишнего.
— Да, но я-то прикола ради троллил Шилова, а он так все обернул… Короче, Макс, прости. Я правда этого не хотел. Но теперь у меня нет выхода. Мы забились, кто из нас первым… Ну ты в курсе…
Максим придавил его тяжелым, свинцовым взглядом. Помолчав, сообщил:
— Я ей все расскажу.
— Кому? Алене? Нет! — испуганно охнул Ренат. — Макс, только не это! Прошу! Я серьезно, я же тебя никогда ни о чем не просил. По условиям спора, если кто-то из наших ей расскажет, то это засчитывается как проигрыш.
— Да и пусть! Проигрыш — это же не слился. Никто ссыклом тебя звать не будет.
— Макс! Ты не понимаешь! Проигравший должен будет встать при всех на колени перед победившим и поцеловать ему ботинок.
Максим даже не нашелся, что сказать в первый миг.
— Это шутка, что ли?
— Какие уж тут шутки…
— Ренат, ты дебил! Ты на фига на такое подписывался? Это же вообще чушь какая-то. Надо было просто уйти, а этот мудак пусть сам целует свои ботинки.