— И я тебя люблю, — сквозь слезы шепнула я, зная, он услышит.
— Амррр, — вот в такой момент, с моими слезами, с нашими признаниями и соединением, наверное, душ. Врут, когда говорят, что во время занятия любовью соединяются души, нет, тогда только тела, а вот в момент единения, в момент откровения и оголения душ, тогда только они соединяются в единое целое. Так вот именно в этот момент Ухо решил, что устал нас ждать и вообще, вдруг мы чем интересным занимаемся, а его не берем, поэтому он сам решил влезть, вклинившись в наши объятья, а там дело за поцелуем, в исполнении слюнявой морды. Короче, момент из душещипательного и выворачивающего все в душе, стал комично-противный.
— Ухо, прекрати меня слюнявить, — эта морда решила меня завалить и точно поцеловать, а то вдруг где-то на моем лице есть еще кусочек не обслюнявленный.
— Ухо! — Тимьян, видимо, сначала собирался отчитать своего питомца, но вместо этого начал смеяться, глядя на мои попытки победить этого наглеца, который валял меня в песке, повизгивая, а потом ему самому было не до смеха, потому что его тоже решили поцеловать, со всей монструозной страстью.
Теперь уже потешалась я, правда, у Тимьяна, видимо, опыта было побольше, потому что питомца к порядку он призвал, хоть и остался весь мокрый от слюней, а что: надо же чем-то платить.
— Поехали домой?
— Поехали, — я улыбнулась этому такому простому и душевному вопросу, вкладывая свою ладошку в его ладонь и позволяя поднять меня рывком с песка и усадить на Ухо, который все никак не мог успокоиться, по-моему, у кого-то много энергии.
Обратно мы домчались так быстро, что казалось, я только села, прижавшись спиной к Тимьяну и расслабляясь в его руках и думая, что надо не заснуть. Но видимо придремала, потому что очнулась, когда он снимал меня с Уха и тот, кстати, стоял спокойно, видимо, проникся важностью момента. Буркнула, что сама пойду, но он шепнул «спи», и я почему-то послушалась сразу.
Проснулась я у себя в кровати, прикрытая пледом, меня только разули, раздевать не стал, правильный какой. Проснулась я не по своей воле, меня пришел будить братец.
— Вставай! — пропел этот ужасный, — Мда, сразу понятно, что веселились вы на пару, — он плюхнулся на мою кровать, пытаясь стащить плед и между делом пощекотать.
Плед не отдала, его пнула, думала, уйдет, мечты-мечты, где ваша сладость.
— Можешь, конечно, еще продрыхнуть, но тогда мы спасаем мир без тебя, и ты пропустишь все веселье. У нас тут пришли некоторые личности, которые говорят жуть какие интересные вещи. Короче, я хороший брат, я тебя предупредил, а дальше ты сама, — и он ушел, а я же поняла, что он зараза: или издевательством, или интригой, но все равно поднимет меня и добьётся, чего хотел.