Я даже слышу голос Эрин. «Девочка, где твоя гордость?»
Вот моя огромная проблема. Я не могу долго злиться. Просто побудь со мной милым, и я сложусь, как пресловутая колода карт. Но не ненавидеть его — это не то же самое, что желать начать с ним сначала. В смысле, я могу тупить, но я не идиотка. Парень, бросившийся свою беременную девушку, не говоря уже о собственной плоти и крови, не заслуживает второго шанса, и неважно, как пылок был наш секс, или как сильно он по-прежнему меня физически привлекает.
— Где это? У дома?
Его вопрос выдёргивает меня из мыслей. Он показывает на фото, где мы с Бри в бассейне. Бри взята крупным планом, поэтому меня не сильно видно. Слава Богу.
— Нет, у Эрин. — У его сестры тоже есть бассейн на заднем дворе. Из тех, что в форме почки.
Он искоса поглядывает на меня.
— Эрин, значит. Как у неё дела?
Она не большой твой фанат.
— Хорошо. Вернулась из Мерсера на лето. Её сестра выходит замуж в октябре. — Не стану ему говорить, что она трижды за два года поменяла специальность. В январе Эрин решила, что не желает изучать финансы, а хочет стать вместо этого журналисткой. Мать не разговаривала с ней целый месяц. Эрин заверяла меня, что не видит разницы между их молчанкой и разговорами. Её отношения с матерью — или отсутствие таковых — заставляют меня ценить то, что есть с мамой у меня.
Митч кивает и неторопливо пролистывает несколько страниц с фотографиями Бри на разных стадиях развития.
— А твоя мама? — тихо интересуется он, не глядя на меня.
— Мама тоже хорошо. В прошлом месяце она продала свою первую коммерческую недвижимость.
Митч переводит на меня взгляд и расплывается в улыбке.
— Это замечательно. — Недолго помолчав, он добавляет: — Держу пари, она не в большом в восторге от моего возвращения.
— Ты же знаешь мою маму. Она желает только лучшего для меня и Бри.
Из глубины его горла вырывается звук.
— Хороший способ сказать, что я ей не нравлюсь.
Я не знаю других ответов, кроме честности.
— Митч, она любила тебя, а ты её подвёл. Что, по-твоему, она должна чувствовать?
Я встречаю и выдерживаю его пронзительный взгляд, как будто целую вечность. И по выражению его лица, смешавшим в себе раскаяние и тоску, становится понятно, что он понимает — я говорю не только о маме.
— Знаю, — отвечает он. — И я собираюсь загладить перед ней свою вину.
И я понимаю, что он тоже говорит не только о маме.
* * *
Известный факт — когда кто-то старается уговорить тебя на что-то, его голос превращается в монотонный напев. И Эрин как раз сейчас поёт.
— Ну ладно тебе, Пейдж. Я не виделась с вами с прошлой недели.