В человеческом отношении моя поездка на Гуам была также крайне важной. В то время как больные постэнцефалитным синдромом десятилетиями пребывали в больнице, часто забытые родственниками, люди с болезнью литико-бодиг до самого конца оставались частью своих семей, частью местного сообщества. Это дало мне понять, насколько варварскими являются и наша медицина, и наши обычаи «цивилизованного» мира, в соответствии с которыми мы убираем больных и слабоумных прочь с глаз долой и пытаемся их побыстрее позабыть.
Однажды, будучи на Гуаме, я заговорил с Джоном об еще одном своем глубоком и многолетнем интересе – утрате цветового зрения. Незадолго до этого я встретился с художником, мистером И., который, на протяжении всей жизни не имевший с этим никаких проблем, вдруг перестал различать цвета. Художник знал, что он потерял; но если человек рождается без этой способности, он до конца дней так и не поймет, что такое цвет. Большинство людей с «цветовой слепотой» различают одни цвета, но не видят других. Известно, что неспособность вообще видеть цвет, полная врожденная «цветовая слепота» – крайне редкое явление и поражает оно одного человека на тридцать тысяч. Как себя ощущает человек с таким синдромом в мире, который для других людей, а также для животных и птиц полон цвета, несущего столько различной информации? Могут ли такие ахроматопы, подобно глухонемым, выработать особые компенсаторные стратегии и навыки? Могут ли они, как и глухонемые, сформировать свое сообщество и выработать собственную культуру?
Я рассказал Джону то, что считал романтической легендой, – историю об оторванной от всего мира долине, где жили исключительно люди, лишенные цветового зрения. Джон заметил:
– Я знаю это место. Только это не долина, а изолированный коралловый атолл неподалеку от острова Гуам – всего тысяча двести миль.
Этот остров, Пингелап, располагался рядом с островом Понпеи, большим вулканическим образованием, где Джон несколько лет работал. Он рассказал, что видел на острове Понпеи пациентов с Пингелапа и узнал, что около десяти процентов местного населения страдает полной цветовой слепотой.
Несколько месяцев спустя Крис Роуленс, который писал либретто к опере Майкла Наймана «Человек, который принял жену за шляпу», предложил мне участвовать в серии документальных фильмов, которые он делал для Би-би-си[80].
Поэтому в 1994 году мы вернулись в Микронезию в компании моего друга – офтальмолога Боба Вассермана и Кнута Нордбая, норвежского психолога, страдавшего полным отсутствием цветового зрения. Крис и его команда подготовили удручающе маленький самолетик, чтобы доставить нас на Пингелап, и мы с Бобом и Кнутом погрузились в уникальную культурную жизнь и историю этих островов. Мы осматривали пациентов и говорили с врачами, ботаниками и учеными, странствовали по тропическому лесу, плавали с масками в рифах, пробовали местный наркотический напиток бурого цвета – сакау.