Он кивнул:
– В этом нет ничего противозаконного.
– То есть они как крытые переходы, которые тянутся в самый космос и не имеют никакой опоры на дальних концах. А теперь по ним бьет ураган типа нашего «Фёдора», и они качаются так, что вот-вот оторвутся и улетят прочь.
– Какой витиеватый образ, – заметил Ларри.
– И пользоваться этими переходами никто не хочет.
Он кивнул:
– Так и есть. Кризис доверия.
Она не смогла сдержать улыбки.
– Когда экономисты начинают говорить о доверии и о цене, всегда становится видно, что они в глубоком дерьме. Обычно-то для них фундаментальные факторы – это процентные ставки и стоимость золота. Но потом пузырь лопается, и фундаментальными факторами становятся доверие и цена. Как создать доверие, сохранить его, восстановить? И каков основной источник стоимости? Я читала историю, и я не сомневаюсь, что ты все это уже знаешь. Помнишь, Бернанке пришлось признать, что правительство – это основной гарант стоимости, который спас банки при кризисе 2008-го?
Ларри кивнул.
– Известный случай, да? Заставляющий даже задуматься о политэкономии, а то и о философии?
– Печально известный, – поправил он.
– И скандальный! Повергающий в ужас любого экономиста! Полное подавление рынка!
– Ну, насчет этого я не знаю. Мнение было таково, что стоимость устанавливает рынок – простым согласованием цены продавцом и покупателем. Свободное принятие контракта, все такое.
– Но это всегда было бредом.
– Вот ты так говоришь, но что имеешь в виду?
– Я имею в виду, что цены систематически занижаются. Потому что покупатели и продавцы соглашаются наплевать на будущие поколения, лишь бы получить желаемое.
Обо всем этом ей рассказала у себя в садах Джефф.
– Ладно, даже если это так, то что мы можем с этим поделать?
– Для этого нужны моральные принципы. Принципы, благодаря которым можно будет установить цену.
– Ага, а еще чего?
Она пристально посмотрела на него:
– Это ты сейчас стал таким циничным или всегда им был?
– Это вопрос из разряда, ну типа, ты уже перестал бить свою жену?
– Ты бы не стал никого бить, – сказала Шарлотт. – Я это знаю. Более того, я знаю, что ты хороший человек, совсем не циничный, и поэтому я сейчас с тобой разговариваю. Мне, наверное, интересно, почему ты пытаешься казаться циничным, когда имеешь возможность сделать что-то хорошее. Ты что, боишься?
– Чего?
– Ну, вершить историю, наверное. Это стало бы большим шагом.
– Что стало бы?
– То, о чем мы с тобой говорили, Ларри. Время пришло. Банки, крупные инвестиционные фирмы и хедж-фонды умоляют тебя снова их спасти. Они воображают себе 2008-й и 2066-й, и почему бы им не воображать? Это происходит снова и снова! Они играют и проигрывают, не могут справиться сами, прибегают к тебе в слезах, угрожают падением мировой экономики и гигантской депрессией, ты печатаешь деньги и выдаешь им напрямую, они складывают их и пережидают бурю, дожидаются, пока другие запускают процесс, а потом начинают играть снова. Вот и сейчас они владеют восьмьюдесятью процентами капитальных активов мира, покупают все правительства и законы, и ты сам много лет был частью этого. А сейчас они делают это опять. Поэтому и ожидают, должно быть, того же, что получали всегда.