Когда же начальники передовых постов и чиновники, покровительствуемого Богом правительства поразили сердца их желаний рукою отказа, говоря, что завязывать дружеские сношения силой и посылать миссию с такой толпой и бунтом противно обычаям каждой нации, — они возвратились в Пешавар и теперь заняты организацией похода в Афганистан, разослали прокламации о войне по всем углам и закоулкам и прилагают все свои старания к тому, чтобы подрыть основания Афганского государства.
Несмотря на все это, чиновники нашего богоданного правительства ничего еще не сделали им недружелюбного или враждебного и смотрят на первый их враждебный акт, как на неосмотрительный и неблагоразумный. Но это факт, что чем более мы уступаем, тем враждебнее они делаются.
Британское правительство, в настоящее время, стоит в таком же положении к Афганистану, как 40 лет тому назад, когда посланник славного русского правительства и агент британского правительства приезжали в Афганистан. Покойный эмир, руководимый здравым смыслом, предпочел дружбу Вашего Императорского Величества дружбе британского правительства, вследствие чего Афганистан и выстрадал то, что выстрадал.
Но англичане решились на войну, и подданные богоданного правительства будут защищать свои границы, жизнь и имущество, как только позволят их силы. Посмотрим, чем закончит Провидение эту войну и что оно даст, чтобы ее избегнуть.
Вышеприведенное есть откровенное изложение положения вещей, от начала до конца, что я и пишу для извещения Вашего Императорского Величества. Я надеюсь, что Ваше Величество будете столь любезны, пошлете мне дружескую помощь, соответственную величию Вашего Императорского Величества, для поддержания спокойствия в Афганистане».
Содержание письма было вкратце сообщено Кауфманом в Ливадию телеграммой, а когда известное совещание по афганскому вопросу уже решило вопрос о помощи отрицательно, само письмо было послано туда же с курьером.
Третьего ноября Кауфман отправил Разгонову письмо, в котором передавал приказание дать эмиру совет помириться с англичанами, пока еще не поздно. Однако было уже поздно, 6 ноября эмир получил ультиматум.
«Его высочеству эмиру Шер-Али-хану, наместнику Кабула и зависящих от него стран.
Уважаемый и дорогой друг. Я получил и прочитал письма, которые Ваше Высочество послали мне через посредство моего Наваба-Гулям Хассан-хана.
Вероятно, Ваше Высочество сохранили в памяти, что тотчас по прибытии моем в Индию, я предполагал послать к Вам дружественное посольство с целью убедить Вас в добрых намерениях британского правительства и устранить прежние недоразумения, на которые Ваше Высочество часто указывали.