Разгонов объяснил свой отказ тем, что, в случае беды от английского посольства, афганцы будут иметь в руках «оправдательный документ» и свалят всю вину на русских.
Далее он написал Кауфману: «…эмир Шер-Али крайне озабочен и глубоко опечален сухостью и категоричностью Вашего письма… Он говорит: „Это письмо разбило мое сердце… хотя бы одно слово утешения и одобрения, хоть бы мне сказали — надейтесь, мы озабочены этим делом, мы сделаем, что можем… Я целую жизнь борюсь с англичанами за независимость своего народа и до вашего прихода знал, что мне делать. Я всегда был вашим заочным другом, хотя и не искал вашей дружбы, не звал вас, но великий Император могущественной державы сам предложил мне дружбу, которую я поспешил принять с сердечной радостью, и с гордостью возвестил своему народу, что имею великого, вполне надежного союзника. Быть после этого опозоренным в глазах моего народа, стать посмешищем врагов — вот чего я боюсь!
— А как вы думаете, — спросил он меня, — этот позор падет также на Россию или нет? Как смотрит на это русский Император?»
Эту же фразу эмир употребил впоследствии и в письме к Кауфману, написанном примерно 20 ноября: «Дай Бог, чтобы не случилось никакого несчастия с государством моим; если же случится, то не без того, чтобы пыль этого несчастия не села на полы государства Его Императорского Величества».
Вследствие бесплодных споров с Разгоновым ответ на ультиматум Литтона был составлен только к утру 20 ноября. Имеются два перевода этого ответа: один сделан Назировым, а другой Ибрагимовым. Вот этот текст:
«Мы рассмотрели ответ на письмо, отправленное мною с посланцем Вашим Навабом-Гулям-Хасан-ханом. Содержание его мы подробно поняли. В начале письма сказано о дружеском посольстве Британии и о добрых намерениях англичан.
Вы раб Бога, пред Вашим блистательным умом и правдивостью преклоняются все. Обращаюсь к Вам: будьте Вы сами судьей и согласитесь, что верить и полагаться на слова друзей, которые о своих добрых намерениях только говорят, — нельзя; если же нужны доказательства на деле, то можно сказать следующее: в течение многих последних лет, Вы предъявляли так много требований и разнообразных желаний, что решительно не было никакой возможности исполнить их. Укажите, прошу Вас, хоть на один пример, который бы служил доказательством ваших добрых намерений… Сколько ни рассыпали Вы различных цветов, но от них не слышно хорошего запаха, которым бы можно было дышать; поэтому и добрых намерений подразумевать тут не приходится. Всеми своими стараниями Вы только возбуждаете подозрения и опасения в государстве, дарованном нам свыше.