Далее в Вашем письме значится: „несогласие принять посольство Британии докажет, что Вы желаете начать войну“.
Да будет известно Вам, милостивейший друг, что, отказываясь принять британское посольство, Афганистан нисколько не думал быть Вашим врагом и начинать с Вами войну; мы нисколько не желаем ни враждовать с правителями Британии, ни оскорблять или унижать ее представителей. Мы только опасались, чтобы прибытие британского посольства не ослабило власти правителя страны, который до сих пор был полновластным государем своего народа; мы боялись разрушить здание мира, существующего много лет.
Настоящие же намерения англичан мы узнали только из Вашего письма. Боязнь и опасения народа, вкоренившиеся с давних времен, относительно приездов британских послов, ныне возросли еще до прибытия вашего посольства.
Далее у Вас сказано: „на нашей обязанности лежит охранять тех людей, которые поедут при посольстве, и если им будет причинен какой-нибудь вред, то мы сами будем защищать их“[12].
Если бы опасность была не велика, если бы отправка посольства не была обусловлена такими требованиями и таким шумом, то, конечно, мы не вправе были бы отказать в его приеме и приняли бы его, согласно обыкновению других государств.
Откровенно говорю Вам, милостивейший друг, и чистосердечно пишу Вам, что Афганистан не питает к Британии решительно никакой вражды, нисколько не думает заводить спора, отворачивать голову и выказывать сопротивление, а до сих пор держится прежних дружеских отношений. Мне кажется, что и представителям Британии, знающим могущество своего государства, также следовало бы избегать причинения зла и огорчения своему преданному соседу и не предъявлять тяжких требований преданному другу, а держаться прежних дружеских отношений с богоданным нам государством. Это послужит к укреплению прежних хороших отношений.
Если, по существующим международным порядкам, британское правительство захочет послать ко мне дружеское посольство[13] с конвоем в 20–30 человек, по примеру русского посольства, то оно будет принято нами, и ему отказа не будет[14]
Кроме дружбы ничего не питаем.
25. Зулькаде 1295 года».
К своему переводу Назиров прибавил, как видно, от себя, примечание, будто «эмир согласен иметь у себя представителя интересов Англии только из мусульман Индии».
И уже в этот же день, т. е. в последний день срока ультиматума, Разгонов записал: «Что английское посольство есть замаскированная война (троянский конь), в этом нет ни малейшего сомнения…»
Однако британцы настаивают на своей версии. Хопкирк пишет: «Сумятица еще более усилилась благодаря вмешательству русского Министерства иностранных дел, прежде отрицавшего всякие сведения о миссии Столетова, а теперь заявившего, что миссия Столетова — всего лишь визит вежливости, никоим образом не противоречащий прежним гарантиям по Афганистану, лежащему вне сферы влияния России. Это немного смягчило опасения Литтона, однако к истечению срока ультиматума 20 ноября никакого ответа от Шер Али не последовало, и вице-король 21 ноября 1878 года начал Вторую Афганскую войну британским наступлением через высокогорные проходы…